– Как Шрам скажет, – повторил Тертый. – Ждем его.
Скоро Шрам приперся, принес снадобья для смеси.
Адское зелье я готовил долго и нудно. Нарочно – ждал, когда им надоест с грозным видом пялиться на процесс. Как только бандиты отвлеклись, я добавил пасту. Готово! Теперь зелье станет безвредным.
Я спросил насчет Шикаши.
– И что ты хочешь проверить? – спросил Шрам подозрительно.
– Состояние психики и здоровья. Надо прикинуть дозировку и силу воздействия в зависимости от того, насколько он уже сломлен.
– Сломаешь его… – раздраженно проворчал Шрам. Атаман указал на свежее рассечение на подбородке. – Вот это его работа. Ухитрился зацепить уже после того, как мы его повязали.
Кажется, Шикаши оказался крепким орешком, и вызвал своеобразное уважение даже у своих мучителей.
– Ладно, пошли. Только недолго, мне уже осточертело смотреть, как ты копошишься…
Мы спустились вниз, в грязный подвал. По дороге к нам присоединился Мясник. Это уже перестраховка – четверо против двоих. Предусмотрительные ребята, ничего не скажешь.
Камера Шикаши оказалась через одну после моей. Я уже чувствовал его ауру за стеной впереди по коридору.
И тут я заметил мерцание в комнате напротив! Кто там? Очень слабая аура… женская, немаг. Но не Таирия, кто-то другой. А значит и не ее сестра, ведь ауры у них должны быть очень похожи. Странно. Когда я сканировал дом вчера, здесь никого не было. Что же это за пленница? Откуда она взялась? Женщина излучала слабые эмоции: отчаяние, безнадежность, горечь, грусть.
Пока бандиты возились с замком, я использовал Ясновидение, чтобы заглянуть внутрь. Увы. Камера пленницы не имела даже светильника. В кромешной тьме шевелилась какая-то тень – вот и все, что я смог узреть.
Бой насмерть – самая азартная игра.
Ибо в ней самые высокие ставки.
Саринган
– А, напарник… – слабо пробормотал Шикаши, увидев меня. – И ты тоже попался.
Аура Шикаши излучала разочарование. Вот как… ему даже не сказали, что я тоже здесь. В его камере была такая же обстановка, как и в моей: светильник, грязная тряпка вместо матраса. Только его не поили, а заковали в цепи.
– Уже не напарник. Как раз наоборот, – ответил я.
И тут меня осенило: наш тайный язык! Ну конечно, как я мог о нем забыть!? Сам не понимаю. Одной рукой я почти касался стены, она выпадала из поля зрения врагов. Пальцами я изобразил:
"Лгу. Подыграй!"
Шикаши условным жестом показал, что понял меня. А вслух я сказал:
– Теперь я с этими ребятами заодно.
– Значит, ты предал меня, сынок…
Он опустил голову и почесал лоб. При этом его пальцы изобразили слово: