Нежность, пронзительная и томящая, затопила ее сердце.
– Милый, спасибо тебе… – беззвучно, одними губами пробормотала она, чувствуя, как ее глаза затопили слезы.
Они покатились по щекам, по подбородку и закапали ему на грудь. Он вздрогнул, пошевельнулся…
Она замерла. Только бы он не проснулся. Пожалуйста… Потому что если он проснется, она не сможет уйти от него.
Но он, слава богу, не проснулся. Прислушавшись к его дыханию и удостоверившись, что он продолжает спать, она тихонько вытерла слезы. Потом медленно и осторожно, как воришка, выползла из-под его руки и аккуратно уложила ее на подушку. Главное, не смотреть на него, потому что даже спящий он способен очаровать ее. И тогда она не сможет уйти.
А она должна. Она так решила. Она решила так еще перед тем, как они, обнявшись, провалились в сон. Она решила так, потому что то, что произошло ночью, было самым великим и самым счастливым сумасбродством, на которое она когда-либо была способна. Она хотела этого мужчину и утолила свою страсть к нему. Теперь их ничего больше не связывает. И никогда не свяжет.
Она медленно выбралась из-под одеяла, осторожно встала с тахты и бросилась собирать свою одежду. Трусики и лифчик оказались на полу, рядом с тахтой. Платье и штанишки висели на спинке стула. Судорожно натягивая на себя одежду, она прислушивалась к его дыханию. Оно было ровным и спокойным.
Наконец, уже одетая, она крадучись пошла к двери. Только бы не обернуться!
– Прощай, милый Риши, – прошептала она, потупив взгляд. – Прощай, короткий миг любви…
Ох, как ей не хотелось уходить от него! Как ей хотелось вернуться к нему в постель, разбудить его поцелуем и заставить снова любить себя!
Но этого она позволить себе не может. И тот страшный сон, который приснился ей в эту ночь, – лишь свидетельство того, что они никогда не смогут быть вместе.
Она мучительно перевела дыхание и дрожащей рукой отодвинула щеколду на двери. Та почти беззвучно поддалась.
Дверь открылась с тихим шорохом и ровно настолько, чтобы она смогла выскользнуть из дома. Она взяла с пола свою сумочку, повесила ее на плечо и вышла за дверь, почти беззвучно затворив ее за собой. На крыльце задержалась. Оглядела запущенный дворик и сад. Неужели она никогда больше не вернется сюда? Сердце снова сковала щемящая боль.
Строго запретив себе оборачиваться, она отчаянно хватила ртом воздух, будто пыталась преодолеть боль, и пустилась бежать по тропинке к воротам.
Нет, она не жалеет о том, что произошло прошлой ночью. Она жалеет лишь о том, что эта ночь больше не повторится.
Он не мог поверить, что она ушла. Нет, не ушла, а сбежала. Почему? Почему не разбудила его и не сказала, что торопится куда-то? Почему даже записки не оставила?