Элизабет злорадно хихикнула.
– Да, сегодня явно не твой день! А я ведь тебя предупреждала, не так ли?
– Верно, предупреждала, – грустно согласилась Дженетт.
– Висенте законченный негодяй! – раздраженно бросила Элизабет. – Ты говорила с ним насчет денег?
Дженетт болезненно поморщилась.
– Да… Думаю, с этим все будет в порядке.
– Великолепно! – воскликнула сестра.
На другом конце линии кто-то попросил ее закругляться, и Элизабет, быстро сказав «пока!», повесила трубку.
Дженетт медленно положила на место свою.
Да, опубликованное признание Николь Сежурн начисто выбило ее из колеи, лишило возможности смотреть на вещи трезво. Нечего было бросать все – в том числе и малютку Карен – и опрометью кидаться в Бирмингем. Висенте никогда не станет вновь частью ее жизни.
Боль, которую доставила ей эта мысль, была настолько остра, что заставила Дженетт содрогнуться. Прошло уже более трех лет с того момента, как она выбежала из квартиры Маргариты, не в силах вынести вида виснувшей на Висенте блондинки.
– Так, значит, вы все-таки интересуетесь мной не меньше, чем я вами, – сказал последовавший за ней мужчина, не скрывая своего удовлетворения. – Не беспокойтесь о моей спутнице, она здесь только в качестве вывески.
– А сама девушка об этом знает? – спросила Дженетт.
Висенте безразлично пожал плечами.
– Мне нужны только вы, дорогая. Другие женщины могут служить лишь некоторой заменой… Впрочем, если и следует кого-нибудь в этом винить, то только вас.
– Не надо сваливать на меня вину за то, что вы известны как покоритель сердец!
– Что ж, я холост… никому не лгу и не нарушаю никаких моральных принципов. Не будьте ханжой. Если бы я был таким праведником, каким вы хотели бы меня видеть, то у меня давно были бы жена и дети и вы мучились бы мыслью о том, что я вам недоступен. А так, никаких ограничений нет и вам нужно лишь набраться храбрости и перестать бегать от меня подобно маленькой девочке…
В три часа ночи Висенте пришел к ней домой, испытывая огромное облегчение от того, что не проводит ночь в объятиях другой женщины.
Прижав Дженетт к себе в полутьме прихожей, он тогда прошептал:
– С тобой все будет по-другому, дорогая. Все мое внимание будет принадлежать только тебе…
– Боже мой… – только и смогла произнести Дженетт, услышав, что он предлагает ей как будто в награду то, что ожидала как само собой разумеющееся.
– И я сделаю тебя счастливой. Это так просто, – продолжил он. – Зачем все усложнять?
Однако просто оказалось лишь любить Висенте, что, в прочем, могло быть только так и не иначе. Они встречались при каждом удобном случае, но времени всегда казалось слишком мало. Никаких сомнений по поводу характера их отношений у влюбленной Дженетт не возникало. Через два месяца Висенте попросил ее руки.