– Да, профессор.
– Не могла бы ты съездить в церковь Святого Эусторджо? В одном из нефов этой церкви находится капелла Портнари с фресками Фоппа. Если бы ты сделала несколько снимков этих фресок… Ну как?
– Я согласна.
– Это необходимо для лекции, которая состоится послезавтра, – посчитал нужным еще раз уточнить профессор.
– Я поняла, – кивнула Рафаэлла.
– Все расходы университет тебе оплатит. Не забудь только взять в церкви счет, если они потребуют плату за право сделать снимки.
– Хорошо.
– Постарайся также запомнить, какое впечатление произведут на тебя фрески Фоппа. Я с удовольствием включу это в материал моей лекции.
– Обязательно, профессор. – Она повернулась и пошла к выходу.
Из нее получится неплохой искусствовед, подумал Бальделли. Если только увлечение горными лыжами и скоростью не перевесит. Все-таки для серьезных занятий искусством требуется больше неторопливости и постоянства, чем скорости.
Церковь Святого Эусторджо находилась неподалеку от кладбища Кампо Санто. Помимо миланцев, хоронивших там своих родственников, кладбище часто посещали туристы – оно было известно своими прекрасными мраморными памятниками. Вот и сейчас, когда Рафаэлла проезжала мимо, она увидела целую вереницу туристических автобусов, выстроившихся вдоль массивной чугунной ограды кладбища.
Она повернула у городского ботанического сада, заложенного еще при короле Викторе-Эммануиле. Церковь Святого Эусторджо вырисовывалась сразу за оградой сада.
Бросив машину у входа, Рафаэлла взбежала по потертым каменным ступенькам. В церкви было тихо. Она посмотрела поверх церковных скамей, оглядывая весь храм. Колонны уходили ввысь. На алтаре свечи не горели, но все равно здесь пахло ладаном. Солнечные лучи скупо пробивались через щель двери, слабо отражаясь на картинах и священных сосудах.
Она пошла дальше – ей была нужна капелла Портнари. Мимо потянулись каменные барельефы, изображавшие древних святых. Под стертыми плитами пола находились могилы – здесь лежали члены семьи Сфорца, знаменитой фамилии, владевшей Миланом в XV и XVI веках. Теперь от них остались лишь невысокие надгробья да надписи, высеченные прямо на каменных плитах пола…
Высокая емкая тишина наполняла пустынный полумрак. Рафаэлла поискала глазами, и неожиданно ей показалось, будто в капеллу ворвался яркий солнечный свет: она увидела фрески Витторио Фоппа.
Они были прекрасны. Девушка застыла перед фресками, чувствуя, что живопись Фоппа проникает ей в душу как музыка. Фрески находились на уровне головы и, казалось, излучали какое-то таинственное сияние. Рафаэлла смотрела на них, задержав дыхание. Не отрывая восторженно горящих глаз от фресок, она отступила от них на несколько шагов. Вот что значит настоящее искусство!