– Я зачиталась, мамуль, совсем забыла, что на ужин будет пирог. – Дебора подошла к матери и чмокнула ее в щеку. – Только сейчас вспомнила, когда почувствовала запах.
– А запах почувствовала, когда вы с этим хитрюгой опять задумали просидеть у него в саду до полуночи, – добавила Эмили, удостоверившись, что кулинарное творение готово, и достав из духовки противень. – И когда он снова объявил: угощать, мол, буду, как всегда, непропеченной пиццей. Угадала? – Она повернула голову и с матерински ласковой улыбкой на губах подмигнула молодому соседу.
– Угадала. – Герберт засмеялся, и Дебора в душе поблагодарила мать за то, что она хоть на время отвлекла его от мрачных дум. – И мы надеемся, что вы угостите несчастных голодных детей, – добавил Герберт.
– Вы только посмотрите на них! – Эмили уперла руки в бока и с шутливым возмущением смерила взглядами дочь и ее друга. – Дети! Да вам уже пора своими детьми обзаводиться!
Дебора хмыкнула и сделала вид, что размышляет над этим вопросом, словно приняв слова матери всерьез. И внезапно вспомнив, что только сегодня за обедом действительно размышляла о том, как здорово бы было родить ребеночка, слегка покраснела.
– Пожалуй, нет, – степенно возразила она. – Нам всего по двадцать пять. Не доросли мы еще до отцовства-материнства! – воскликнула она, но, подумав вдруг, что сказала о себе и Герберте точно о парочке, планирующей в будущем завести общих детей, совсем смутилась и стала внимательно рассматривать пирог.
– Вот-вот! Правильно, – подтвердил Герберт, явно не уловив в словах подруги ничего крамольного. – Мы еще сами почти дети и очень любим ваши вкуснейшие пироги.
Эмили, счастливо рассмеявшись, подняла руку и потрепала соседа по затылку.
– Ладно, маленькие и несчастные! Спасу я вас от голодной смерти, так уж и быть! – Она взяла со стола нож, отрезала от румяного пирога добрую половину и, ловко переложив ее на блюдо, протянула Герберту. – Держите. Чтобы все съели!
– Спасибо, мамуль. – Дебора снова чмокнула мать в щеку.
– Спасибо, – Расплывшийся в улыбке Герберт с шумом втянул носом аромат щедрого дара.
Расположились, как обычно в нежаркие и не дождливые деньки, в саду за Гербертовым домом. Широкие скамейки, овальный стол и беседка по ту сторону извилистой дорожки стояли здесь с тех пор, как родители Герберта, когда сам он и его верная спутница Дебора еще носились по улице с мячами и комиксами, произвели в особняке и вокруг него грандиозный ремонт. Теперь Лилиан и Чарльз Оурэи жили в Северной Каролине, на родине Чарльза; Герберт же переезжать категорически отказался и остался в Вашингтоне, один в громадине-доме.