Погодин снова кивнул. Ему захотелось поскорее попрощаться с тещей и теткой и остаться одному; видно, им хотелось того же, потому что тетка вдруг посмотрела на часы, как очень спешащий человек, и, театрально ужаснувшись, воскликнула:
- Ребята, простите, но мне на работу. Вас до метро подвезти?
- Меня не надо, я пройдусь, - отказался Погодин.
- Ты точно уверен? Ну как хочешь... Только осторожно, не урони, пожалуйста, ничего, - тетка стала было садиться в машину, в которой уже сидела теща, как вдруг вспомнив о чем-то, быстро вырвала из блокнота страницу и написала номера телефонов.
- Это мой рабочий и домашний. А вот этот, самый нижний - телефон регистратуры. Акушерка, когда все произойдет, должна связаться с Аркадием Моисееичем и дать е м у полный отчет! А я сразу же перезвоню тебе...
Слово е м у она произнесла очень важно и веско, точно все в мире должны были обязательно звонить Аркадию Моисеичу и давать ему полный отчет.
Наконец тетка с тещей уехали, а Погодин, чтобы не идти далеко к воротам, перемахнул через невысокую бетонную стену, к которой кто-то, мысливший, очевидно, так же, как и он, прислонил две толстые доски.
На автобусной остановке он положил свитер и кроссовки жены на скамейку и заглянул в желтый пакет, размышляя, нельзя ли втолкнуть в него еще что-нибудь, но пакет и без того был полон. Кроме белья, гигиенических принадлежностей и всяких женских мелочей, на дне лежала захваченная скорее как талисман маленькая погремушка. Он вспомнил, как жена собирала эти вещи по какой-то толстой американской книге и как она хохотала, когда в списке встретилась: "купальная шапочка и шлепанцы для мужа, если вы вместе решите принять душ." Разумеется, на совместный душ в роддоме они и не расчитывали, но то, что Даша не смогла даже взять с собой зубной пасты, казалось диким.
К пряжке часов были пристегнуты две маленькие золотые сережки, которые прежде Погодин не видел, чтобы Даша когда-нибудь снимала. Именно эти сережки показались ему самыми жалкими, и он ощутил острое сострадание к жене, оставленной в роддоме без всего своего - лишь в застиранной, много раз разными женщинами надеваемой рубашке и тапочках. Было в этом что-то больнично-тюремное и уравнивающее.
Рядом притормозил желтый икарусовский автобус, и, приоткрыв среднюю дверь, продолжил медленно катиться. Погодин вначале удивился этому, но вдруг понял, что на остановке он один и этим движением машины водитель как бы спрашивает, будет ли он садиться или можно уезжать.
Кандидат подхватил в охапку женины вещи и заскочил в автобус...