— Все не так просто. Люди приписывают рациональный смысл всем своим поступкам. И тем более ярко выраженный, чем более их поведение отклоняется от нормы. И почти всегда это оказывается дерьмом, как сказал Фрейд.
Томасу уже встречались марксисты, не имеющие даже приблизительного понятия о психоанализе.
— Значит, ты хочешь сказать, что у Нейла все шиворот-навыворот?
— Именно. Наш спор, все доводы, смерть смысла — все чушь! Всего лишь безумный способ свихнувшегося человека скрыть свои подлинные мотивы.
— Подлинные мотивы...
— Да! Это же так просто, Миа! — Томас выдержал паузу, чтобы собраться с мыслями. — Весь смысл спора, который ведет Нейл, в отрицании его ненависти. Нигилизм это всего лишь способ, предлог узаконить вред, причиняемый мне.
— Ненависть? — Миа провел ладонью по коротко остриженному черепу. — Но почему он ненавидит тебя?
— Чтобы подавить свой стыд...
— Но чего ему стыдиться?
— Потому что он влюблен.
— Влюблен? В кого?
— В меня.
Миа наморщил лоб, задержав ладонь на голове:
— Ты уверен?
— Я понимаю, как это звучит. Но все три года, что мы провели в Принстоне, мы были очень впечатлительны и близки. Сейчас даже страшно подумать, сколько ниточек связывало нас. Я проникся к Нейлу братской любовью... а он, мне кажется, полюбил меня больше... Как любовник... — Только сейчас Томас понял, что наклонился вперед, будто хочет схватить Миа за плечи. — Разве не ясно? Вот почему он соблазнил Нору. Во-первых, чтобы отомстить за себя, а во-вторых, чтобы доказать себе, что никакой мести и не нужно!
Миа скептически поглядел на него, провел ладонью по щетинистой щеке.
— Не знаю, Томми.
— Что ты имеешь в виду? — Пронзительные нотки, с которыми Томас сказал это, заставили его понять, как отчаянно ему хотелось быть правым.
— Нейл? Гей? — Миа отрицательно покачал головой. — Нет... В мою сторону он вообще ни разу не взглянул, хотя, уж поверь мне, мы с Биллом не раз к нему подъезжали.
— Да брось, Миа. У вас, геев, только и разговоров про то, как кого-нибудь «макнуть» да «кинуть палку».
— В этом-то все и дело: было яснее ясного, «ученый» он или нет — по крайней мере, для нас — Миа помолчал, потом сочувственно пожал плечами. — В тихом омуте черти водятся... и не я один так думаю... — Он помолчал, потом стал все более испытующе вглядываться в Томаса. — Но какое отношение это имеет к тому, что ты снова решил оставить у меня Рип? Почему просто не позвонить Сэм и не сказать, что у тебя появились новые мотивы?
Сердце гулко забилось в груди у Томаса.
— Мне кажется, я знаю, Миа.
— Что знаешь?