Я знаю, что всем нравятся длинноногие мужчины, но лично я вовсе не схожу по ним с ума. Длинноногие – это, так сказать, сливки, нечто слишком изысканное. В общем, я не понимаю, почему вокруг длинных ног поднимают столько шума. А по-моему, тонконогие мужчины напоминают жирафов или балерин. Они кажутся мне женоподобными.
Кристи никак нельзя было назвать женоподобным.
Теперь-то я поняла, почему протестанты с таким упоением распевают о Теле Христовом. Увидев такое своими глазами, я бы тоже не колеблясь встала на колени… Но довольно об этом. Я вдруг почувствовала себя ужасно одинокой и поняла, что скучаю по Люку, по Бриджит, по кому-нибудь, с кем я могла себе позволить говорить пошлости.
Я усилием воли оторвала свои мысли от Люка и заставила их снова заняться Кристи и его телом. Как здорово было бы, подумала я, если бы у нас с Кристи что-нибудь получилось. Если бы мы влюбились друг в друга. И вместе вернулись бы в Нью-Йорк, и в один прекрасный день встретили там Люка. И тогда Люк понял бы, что по-настоящему любит меня, и стал бы унижаться и умолять меня порвать с Кристи. А я бы сказала ему что-нибудь ужасное, например: «Мне очень жаль. Люк, но ты оказался таким мелким… А с Кристи у нас настоящее…»
И тут Люк попытался бы ударить Кристи, но Кристи вовремя схватил бы его за руку и сказал бы с жалостью: «Послушай, ты ей не нужен, разве не видишь?» Внезапно я услышала грохот – это несколько человек бросили на стол пригоршни вилок и ножей. Кристи был в их числе, что меня весьма удивило, потому что в моем воображении он все еще разбирался с Люком.
– Пора пить чай! – жизнерадостно провозгласил толстяк Эймон.
Пора что?.. Какого черта? Что это они тут затевают? К моему изумлению, пациенты бодро накрывали на стол. Я-то подумала, что они стучали вилками для того, чтобы на кухне поняли, что они собрались и ждут еды. Но нет. Оказывается, этот стук был всего лишь прелюдией к сервировке стола. Они принесли молочники, нарезанный хлеб, расставили на столе масленки, вазочки с джемом («На-ка, передай на тот конец стола, только Эймону не давай, а то сожрет»).
– А почему вы накрываете на стол? – настороженно спросила я Майка. На мою помощь пусть не рассчитывают. Я вообще никогда не накрываю на стол, и уж тем более не собираюсь делать это на отдыхе.
– Потому что мы все – очень милые люди, – улыбнулся Майк. – Мы хотим сэкономить Клойстерсу деньги. Мы ведь так мало платим за пребывание здесь.
Ну что ж, если они не обязаны делать это, а просто так… Хотя, честно говоря, Майк не очень-то меня убедил. Возможно, потому, что за его словами последовал громовой раскат хохота.