— Я думала, ты расстроишься, потому и не хотела тебе показывать, — сказала Джоди.
— Да, но я рада, что посмотрела. По крайней мере, теперь знаю, как на него действует марихуана.
— Нет, — Джоди помотала головой. — Травка тут ни при чем.
— Ты же угостила его, — удивилась Диди.
— Нет, я только предложила — думала, он тогда расслабится. Он же не мог говорить. Но он к косяку и не притронулся. Сказал, в жизни не пробовал и не попробует. Что я, конечно, уважаю, — добавила она, придав лицу выражение глубокой искренности. — Во всяком случае, это был самый настоящий Билл. Откровенный и трезвый.
— Чай с ромашкой? — предложила Диди.
В конце концов я просто отправилась домой. В дом без Билла. И ни о ком другом я думать в тот момент не могла.
Наконец мне позвонили из отдела здравоохранения. Спрашивали, сколько я хочу за плакат, наклейку и заднюю обложку брошюры. Сгоряча я назвала ровно свою арендную плату за месяц и тотчас об этом пожалела. У приличного свободного художника девяностых должна быть тарифная карточка, верно? Но у меня ее нет. Даже визитки и той нет.
— Ну, это в пределах, — ответили мне.
— Что же, отлично.
— Почему бы вам не зайти к нам, скажем, во вторник?
— Отлично.
— В три часа. Устроит?
— Вполне.
И разговор закончился. По какому-то невероятному везению выходило, что я получаю столько же, сколько и за «Сухие завтраки». Просто отлично! Я вся сияла — хотя в телефонном разговоре выставила себя полной кретинкой.
Ни одна порядочная женщина девяностых, она же свободный художник, не стала бы обзванивать всех подряд, чтобы похвастаться. Но я, конечно, обзвонила. Мама обрадовалась. Наверное, подумывала, что подколодной крысе из Лос-Анджелеса придется платить алименты.
— И еще у меня есть брошюрка для парикмахерской.
— О, вот это хорошо.
— Она называется «Удача».
— Ну, им же как-то приходится именовать себя, — философски заметила мама.
Вечером, валяясь на диване, я не могла отделаться от назойливого ощущения, что рядом со мной больше нет того человека, с которым действительно хотелось поделиться новостью. Не с Дэном и не с Пьером. С Биллом.
Прошлой ночью, когда я лежала без сна, в голове у меня снова и снова прокручивалась та кошмарная сцена — девичник с Интернетом. Мне казалось, что мы гоготали, как свихнувшиеся гиены, и упились хуже Оливера Рида.[23]«Современные женщины не слишком любят мужчин». О господи, неудивительно, что он так и подумал: держу пари, слышал каждое слово.
Может, в тот вечер, возвращаясь со сквоша, Билл остановился у моей двери, хотел постучать и по-соседски заглянуть на огонек. Или занести очередную железяку, что я отдавала ему в починку. Я будто видела эту сцену. Билл, застенчивый, скучающий по дому, стоит у моего порога, а я хриплым пьяным голосом ору про дикарей, парней из «Фути шоу», мальчиков со стимулирующими презервативами, преступников, педофилов, типов из Бонди в мушиных очках и мужчин, которые носят бейсболки задом наперед. «Любовь порой приходит в чужом обличье». Надо думать. К истеричкам вроде меня по-другому и не подъедешь.