— Там закрыто, но можно погулять вокруг, — сказала я.
Билл кивнул. Все это время мы по большей части молчали. После того как я увела его из «Женского кружка» (не могла же я его там оставить), говорили мы только о поездке на автобусе — и все.
— Во сколько тебе обошлось такси? — спросила я.
— Порядочно. Пять сотен.
Билл шел медленнее, чем обычно. Наверное, из-за руки. Мы миновали стоянку у консерватории, афиши, возвещающие о концерте Баха, и оказались у маленькой частной парковки.
— Можно перелезть, — произнес Билл, глядя на ограду.
— Там наверняка охрана, — отозвалась я.
Как странно складывается порой. Несколько месяцев назад я была по другую сторону этой ограды, напилась там вместе с Лаймом и решала, надо мне с ним встречаться или нет.
— Как ты узнал, где я? — спросила я.
— Твой автоответчик. Я гонял таксиста по Паддингтону, пока не заметил ваш фургон на стоянке.
— А знаешь, я ведь только что целых полчаса записывала все, что я в тебе ненавижу.
Он посмотрел на меня и тут же уставился себе под ноги.
— Ну, раз написала, значит, ненавидишь, — пробормотал он.
Наконец мы нашли под деревом островок мягкой травы и уселись, глядя на Ботанический сад сквозь решетку.
Билл собрался с духом.
— Ты похитила платье моей сестры.
— Я и не то еще сделала.
Пауза. Кажется, я заставила его встревожиться всерьез.
— Я сказала ипохондрикам Паскалям, что ты оскорбил и унизил меня. Твое имя в Дорриго смешают с грязью.
— А-а, вот оно что. — Билл улыбнулся. — Уже смешали.
Некоторое время мы сидели молча.
— Ты был прав, — услышала я свой собственный голос.
— Насчет чего?
— Это было не лучшее время. Если бы ты устроил тогда эту поездку в Париж, все кончилось бы катастрофой.
— И что это означает?
— В смысле?
Билл улыбнулся.
— Ты знаешь, я не мастер выражать свои чувства. Означают ли твои слова, что для этого будет лучшее время?
Я вздохнула.
— He знаю.
Билл наклонился и поцеловал меня. Я знала, что к этому идет, и все же это оказалось сюрпризом. Сюрпризом, с которым сталкиваешься лицом к лицу. В конце концов я заволновалась, что придавлю его руку, и отстранилась.
— Я это, собственно, к чему… — начал Билл.
— Как, разве не к этому?
— Я хотел дать тебе одну вещь, — вздохнул он.
Я спохватилась, что опять его перебиваю.
Он просунул руку под повязку, в карман куртки, вытащил длинный белый конверт и протянул мне.
— И не спорь — просто бери, и все. Не беспокойся, меня там не будет, и, если ты никогда больше не захочешь меня видеть, ты и не увидишь.
Я открыла конверт. Билет до Парижа.
— Ты в любом случае можешь туда поехать.
Я посмотрела на него.