– Так у меня не оставалось выбора, – как-то сказала мне Тесс. – Она была дочерью моей сестры. А сестра пропала вместе со своим мужем и моим племянником. Как еще я могла поступить, черт возьми?!
Тесс была сварливой, немного резкой, но этот способ она выработала, чтобы защитить себя, белую и пушистую. Кстати, она вполне заслужила право на некоторую вздорность. Муж бросил ее еще до того, как в доме появилась Синтия, предпочтя ей официантку из бара в Стамфорде, и, по словам самой Тесс, убрался куда-то на запад к чертям собачьим, так что она ничего о них больше не слышала, и слава Богу. Тесс, которая за несколько лет до этого ушла с фабрики радиодеталей, нашла бумажную работу в дорожном управлении и зарабатывала ровно столько, чтобы содержать себя и платить за коммунальные услуги. Растить подростка ей было практически не на что, но она поступила так, как должно. Тесс не имела собственных детей, а когда ее недотепа-муж сбежал, ей было приятно, что в доме появился другой человек, хотя обстоятельства этому сопутствовали таинственные и, вне всякого сомнения, трагические.
Сейчас Тесс было под семьдесят, она жила на пенсию и те деньги, что получала от графства по социальной страховке. Она возилась в саду, выращивала цветы в горшках и иногда путешествовала, как, например, прошлой осенью, когда ездила через Вермонт и Нью-Гемпшир, чтобы посмотреть на осенние листья: «Господи, полный автобус старичья, я думала, что повешусь». Но Тесс редко выходила из дома. Не играла в карты, не посещала собрания пенсионеров. Но следила за новостями, подписывалась на «Харперз», «Нью-йоркер» и «Атлантик манфли» и никогда не стеснялась озвучить свои левые политические убеждения.
– Этот президент, – однажды сказала она мне по телефону. – В сравнении с ним можно присудить Нобелевскую премию мешку с гвоздями.
Большую часть своей юности Синтия провела рядом с Тесс, и это помогло ей сформироваться и, несомненно, способствовало тому, что в ранние годы, после замужества, она собиралась делать карьеру социального работника.
И Тесс обожала, когда мы приезжали. Особенно радовалась Грейс.
– Я копалась в старых коробках с книгами в подвале, – сказала она, после того как мы обнялись и расцеловались, – и взгляни, что там нашла.
Она наклонилась в кресле, отодвинула экземпляр «Нью-йоркер», под которым пряталось что-то, и протянула Грейс огромную книгу в жестком переплете – «Космос» Карла Сагана. Глаза Грейс расширились при виде калейдоскопа звезд на обложке.
– Книга довольно старая, – вроде как извинилась Тесс. – Ей почти тридцать лет, и парень, который ее написал, уже умер, а в Интернете можно обнаружить кое-что и получше, но и здесь ты, возможно, сумеешь найти что-то для себя интересное.