Оставшиеся любители легкой наживы несколько странно посмотрели вслед удаляющемуся купцу и затеяли, казалось бы, непринужденный разговор о бытовых проблемах похода:
— Как настроение у личного состава?
— Отличное, господин полковник! Все рвутся в бой, но весьма ценят нашу предусмотрительность. Хорошая разведка на чужой территории — залог успеха.
— А что, есть расхождения между данными местных и наших разведчиков?
— А как же! Но они, конечно, для местных не так существенны и значимы, потому что они про них знают и не принимают во внимание. За что уже не раз поплатились, нарываясь на засады и магические ловушки.
— То есть дорога перед нами чиста?
— Так тоже не следует утверждать. Ведь до сих пор мы еще не взяли ни одного «языка» противника. Окончательно все выяснится глубокой ночью, когда наш мобильный авангард предпримет резкий рывок вперед и поймает в свои сети нужную рыбешку. Если удастся — допросят прямо на месте. Нет — оттянутся под прикрытие основных сил.
— Ко всему прочему, — напомнил другой офицер, — у нас завтра банный день. Перед затяжными боями с преследованием не помешает привести личный состав в режим полной боевой готовности.
— Хорошо. Тогда все оставим пока без изменений. Продолжить движение!
Офицеры бодрой трусцой разбежались вдоль колонны, выкрикивая команды и раздавая отеческие наущения во все стороны. Подразделения подтянулись, выровнялись, сержанты доложили по цепочке о готовности. В середине строя мерно забухал большой барабан, и под его третий удар, чуть ли не в едином движении, вся колонна сдвинулась с места. Красиво, впечатляюще, устрашающе, но… неспешно.
Да и сам разговор между офицерами, если и был подслушан Эль-Митоланами Пиюса, ничего им не дал. Суть его была более глубокой и таинственной, поддавалась двойной интерпретации только посвященным и заключалась в следующем.
Прежде всего, разведчики и колдуны не просто разведывали дорогу перед полком, а интенсивно знакомились с окружающей обстановкой в целом. Отделенные сознания устремлялись в поселки не только в стороне, но и глубоком тылу и прослушивали каждый разговор, просматривали каждое интересное событие. Из всего этого получалось, что главный наниматель, мягко говоря, кривил душой, когда плакался над судьбой схваченных караванщиков и несчастных детишек. Работорговцев боялись и ненавидели во всей Менсалонии, а связанных с ними купцов — еще больше. И на самом деле в плену у неизвестных лиц оказались только виновные в доставке «живого товара». А вот разбойникам население не просто сочувствовало или потворствовало, ими восхищались и готовы были оказать любую помощь. Невзирая при этом на угрозу как собственной свободе, так и жизни. Потому что простой народ за многие столетия давно разобрался, что есть зло и что на самом деле представляет собой Долина Развлечений. Пропавшие и продолжающие пропадать почти в каждой семье дети служили лучшей агитацией как против самого культа гладиаторов, так и против лживых выступлений, обещаний и речей Хозяев Долины. В народе им уже давно никто не верил. И именно это теперь поставило всю работорговлю на неожиданный для нее край пропасти.