— Но пусть это не мешает вам развлекаться, — добавил Филип.
— Расслабиться — это звучит прекрасно, — согласился Мэт, тяжело опрокидываясь на спину.
— Мэт уже сказал тебе, — Рут волновалась, — что согласился быть у нас шафером?
Кейла наконец очистила апельсин и бросила кожуру паре зорких морских чаек, которая немедленно с жадностью все проглотила.
— Да, бабушка, сказал.
Старики с преувеличенным восторженным вниманием устремили взоры на чаек, но Кейла знала, о чем они сейчас думают, чего от нее ждут. Сердце ее забилось быстрее, и, когда напряжение достигло такой силы, что стало невозможно дышать, она, сдаваясь, вскинула вверх руки.
— Хорошо, я согласна! Я буду у вас фрейлиной!
— Все еще в сомнениях-колебаниях? — спросил ее Мэт через несколько часов. Они ехали в центр Фрипорта, за платьем для предстоящей торжественной церемонии. — Уж не передумала ли?
— Да нет, не передумала. — Настроение у нее и впрямь было скверное. Лучше смотри, куда едем.
В старой части города Мэт, даже не выяснив, есть ли поблизости магазин одежды, вырулил на обочину дороги и выключил зажигание.
— Не испытываю ни малейшего удовольствия от того, что я мишень твоей злости, или страха, или черт знает чего еще, что ты чувствуешь, думая о звонке отцу.
Она уже не владела собой.
— Замолчи! Я уже все усвоила, что можно почерпнуть из твоей дешевой психологии.
Мэт запустил пальцы в волосы и уронил локти на руль.
— Моей — чего?
— Ты прекрасно слышал, что я сказала.
Множество вещей, о которых мы говорили прошлой ночью, сегодня уже не имеют никакого смысла. Вся эта чепуха насчет «жить собственной жизнью», «никогда не будешь свободной и счастливой» и прочее. Свободной от чего, Мэт?
Я жила в шести великолепных городах, я — преуспевающая деловая женщина, у меня есть жених. К какой еще свободе и счастью ты хочешь, чтобы я стремилась?
Он медленно повернул к ней голову и устремил на нее один из тех взглядов, которые выдержать она была не в силах.
— Ты вся покрыта шрамами. Хочешь взять на себя ответственность за свою жизнь, но не знаешь, как это сделать. Ты себя чувствуешь полностью связанной.
— Думаешь, я не заметила твоих шрамов?
— Каких же?
— Прямо на фасаде.
— Вот как, даже на фасаде? — Он усмехнулся, саркастически растягивая слова.
— Вот именно. Ты — не само совершенство, и прекрасно это знаешь. У тебя тоже есть пунктики.
Выражение его лица не изменилось, но она почувствовала, что задела его за живое.
— Если ты имеешь в виду смерть мамы…
— Я имею в виду твой брак, мистер закоренелый холостяк.
— Мой брак? — Он вдруг стал неприступным, резким, холодным.