И ведь возымела действие пропаганда Олегова! А как же! На то и расчет был.
Сперва забор на Ставровой усадьбе навозом обкидали. Потом – людишек его, камнями. А в одну из ночей – подожгли воротную башню. Чтоб на метле не летал да не смотрел на звезды…
И главное, никто ведь ни в чем и не обвинял Ставра. Так… пустые разговоры только… А что ворота пожгли – так народишко, известно, тупой да к бунту склонный. А так… На суд владычный вызывали? Нет. Обвинение в колдовстве да в ересях предъявили? Опять нет же! Так в чем же дело, уважаемый боярин Ставр Илекович? Спать не дают? Ну, это уж дела ваши. Можем стражу на ночь дать. Своя имеется? Ну, тем более…
Ни ночью, ни днем не спал Олег Иваныч, иногда кемарил только. И Олексаха не спал, и пономарь Меркуш, и бабка Игнатиха, что колдуньей считалась, и многие… Даже Варсонофий, бывший духовник владычный, ради дела такого с дальнего монастыря приехал. Все трудились, языков да перьев с чернилами не покладая. Знал Олег Иваныч – слухи подогревать надо. Тут только расслабься – враз вся работа прахом пойдет. Нет уж… Ни днем врагу покоя, ни ночью!
Посерел весь Ставр-боярин. С лица спал. С малой охраной куда выезжать – уж и не рисковал боле. Каменюкой кто-то один раз так приложил… Хорошо – в шеломе был воинском, а не то б…
В одну из ночей тихих да теплых не спалось Ставру. Сидел у распахнутого окна, что во двор выходило, думал думы свои невеселые. По всему выходило – не стоило спешить с посадничеством-то. Эдак пришибут еще камнем прямо на вечевом помосте. Нет, тут умней надо. Разобраться сначала, откуда слухи идут. Кто их распускает, лелеет, оплачивает. Потом найти этого доброхота да потолковать… Или – нет. Лучше сразу убить. Только не сейчас – сейчас рано. Весь Новгород пока против Ставра, за немногим исключением. Черт, и серебришко, как назло, кончилось. Надо ехать, запасы пополнить. Заодно – исчезнуть на время, затаиться. Слухи-то, они живой жертвой питаются… а как не будет никого, сами собой и заглохнут потихоньку. Чрез месячишко-другой и не вспомнит никто, что там про Ставра болтали. Да и не до того будет, ежели… Ой, ладно, болтать покуда рано. Исчезнуть, ускакать, уехать… Вернулся ли Митря, что к Климентию-дьяку с порученьем новым хаживал?
– Эй, Митря!
– Тута я, батюшка, – возник в дверях шильник. – Давно уж пришедцы…
– Так что сидишь? Ну, говори, что вызнал Климентий?
– Так то, батюшка, у него в грамоте писано…
Поклонился низехонько Митря, протянул грамоту березовую.
– Свободен покуда.
«Мисеон, послушник… говорил, что Ставр-де, боярин, на метле леташе. Об том ему сказывали на дворе владычном, кто – не помнит. На дворе владычном говорили, то им Геронтий сказывал, кат бывший. А кто кату так сказал, не знамо.