– И почему же?
– Женщина, – развел руками Олег Иваныч, отвечал дальше без хитрости: – Одну мы женщину любим. Увез ее боярин Ставр, запрятал. Теперь и меня твоими руками жизни лишить хочет.
– А стоит ли любви такой женщина-то?
– Стоит, княже! – без раздумий, в сей же миг ответил Олег Иваныч и, представив боярыню, печально улыбнулся.
Усмехнулся Иван Васильевич, задумался. Поморгал глазами. Потом спросил, не Олег ли за Феофилом тайно в Новгород ездил. Узнал ведь откуда-то! Олег Иваныч украдкой бросил взгляд на Силантия – не повредить бы. Тот кивнул, говори, мол…
– Я, государь, – снова склонился Олег.
– И в обрат вернулся, как обещал… – протянул великий князь, – то похвально вельми. – Подумал немного. – Ну так вот, – молвил громко. – Живота человека новгородского Олега никому не лишать! Тебе, воевода Силантий, полоняника сего при себе держать, не отпускать никуда – на Москву везти! Там поглядим.
Подошел ближе к Олегу Силантий, шепнул в ухо:
– В ноги валися, чудо! Благодари за милость великую.
Ну, куда Олегу Иванычу деваться? Повалился, хоть и противно было. Да и то сказать – лучше в ногах чьих валяться, нежели глупой головы лишиться. Сгодится еще… Против того же Ивана. А в Москву, так в Москву! Между Москвой и плахой – уж лучше Москву выбрать, хоть и не вполне устраивал такой расклад Олега Иваныча…
В самое начало нового, 6980-го, лета, 1 сентября въехал Иван Васильевич в Москву. С победой въехал, до самых палат княжеских не смолкали крики приветственные. Радовалась Москва, государя своего славила криками да звоном благостным колокольным…
Неглинную проехали, Москву-реку – вот и Кремль белокаменный. Стены мощные, валы земляные, башни. Все то при Дмитрии Ивановиче, что татар разбил на поле Куликовом, строено. Допрежь него еще Иван Калита стены ставил, но те поменьше были, да не такие обширные. При нем же и палаты митрополичьи в Кремле, на площади Соборной, заложены были, и церкви. Каменный собор – отсюда и площади название – рядом с палатами княжьими и тут же, в уголке, – маленькая каменная церковь Святого Иоанна Лествичника скромненько притулилась, а напротив – Ризположения церковь, двадцать лет назад митрополитом Ионой возведенная, в память избавления Москвы от татарских полчищ Мазовши-царевича. Ночью жаркой июльской подошли татары злобные, да вдруг отступили внезапно, все добро награбленное в полях да на дороге бросив. Праздник как раз тогда был святой – Положение Ризы. В память того и названа церковь. Тоже небольшая, с одной маковкой.
Звонили колокола на площади. В соборе каменном да в Ризположения церкви. Из палат первый священник Всея Руси – митрополит Филипп государя встречать вышел. Одеяние да клобук златом сияли. Так и запомнили москвичи тот день: синее небо, желтое, золотом отражающееся в церковных куполах, солнце да колокольный звон, плывущий в пахнущем скошенными травами воздухе.