Ну, погони-то мы с Гришаней не ждали – пойди-ка, угонись – но, грешным делом, думали – проспится шкипер, за нас примется: кто таковы да откель… Кабы еще не надумал повернуть обратно – дружку своему, ван Зельде, нас возвернуть. Ничего подобного! Кшиштоф и скрывать не стал, кто мы с Гришаней такие. Так и сказал – от ван Зельде пленники беглые. Шкипер смеялся долго – аж покраснел весь. Ван Зельде-то, оказывается, у него в прошлый вечер все золотишко в кости выиграл – совсем, можно сказать, без порток оставил. Шкипер наш его все каким-то мудреным словом называл – каналья. Радовался, что «эта каналья ван Зельде хоть что-то потерял»! Так и плыли, весело. В Познань придя, простились с Кшиштофом. «Мария Магдалина» на следующий день с утра дале отправилась. То ли в Данию, то ли в Англию. В каперы наниматься, чтоб не так просто разбойничать, а по грамоте королевской. Хотя – разбой, он и есть разбой, хоть по грамоте, хоть как… А мы с Гришаней в Данциге на нарвское суденышко сели. Хорошо – Кшиштоф на дорогу серебришка подкинул, не пожадничал – вот ведь душа-человек, хоть и поляк да католик. Ну, люди, они разные бывают. И в басурманских странах хорошие есть, и на Москве, не только в Новгороде, где и шильников всяких хватает, типа боярина Ставра да людишек его непотребных.
Пришли в Нарву, к причалу встали обгорелому. Третьего дня – ратманы сказывали – побоище там было великое. Пираты какой-то кораблишко решили прямо в гавани захватить – совсем обнаглели! Всю ночь бились, хорошо – доблестная нарвская стража вмешалась – утихомирила разбойников. Так и всегда бы…
Попутного судна до Новгорода так и не дождались. Рыбаки сказывали – незадолго до нас ушел. Какой-то «Пенитель Бурь»… Или «Пленитель»… да пес с ним. Решили с Гришей посуху добираться. Сначала до Пскова – а там уж дорожка знакомая.
Долог выходил путь-то, быстрее хотелось. А как быстрее-то, ежели не на корабле каком? Гришаня и говорит: давай, мол, обождем чуть, вон, с рыбаками – те всю ночь костры жгли, рыбу коптили – хоть денек высидим, а там посмотрим. Не будет ничего подходящего, тогда уж – посуху. Уговорил… на свою голову…
Олексаха отпил березовицы, поморщился…
– Эх, знал бы, Олег Иваныч, наперед, как все сложится-то.
А складывалось все поначалу неплохо. На следующий день, к обеду, подошел к пирсу двухмачтовый когг. Гришаня побалакал с матросами – те в Выборг шли, городок свейский. Не совсем чтоб по пути – однако у Невы-реки высадить могли вполне. Ну, а там уж – с рыбаками чудскими – и до Ладоги недалеко. А Ладога – это уже почти дома. Осталось со шкипером договориться – денег-то маловато осталось. Согласится ли?