Не знаю наверняка, при том ли деле боярин Иван Костромич – страшно и думать, в каких верхах завелася измена. Врать про Костромича не буду, но ты, батюшка Государь, его сам о том поспрошай.
Верный твой до гроба пес Терентьишко из Явжениц».
По требованию князя Ивана о всех подобных письмишках дьяки лично ему докладывали. А уж он потом распоряжался, вот как и сейчас. Встал со сна смурной – пожар прошлогодний московский приснился, вот уж не приведи, Господи! Вспомнил и про донос Терентьевский. Одеваясь да руки постельничьим подставляя, вопросил грозно: пытан ли доносчик?
– Пытан, Великий Государь, страшною пыткой. Сам Агей пытал, палач твой главный.
– Агей? Хорошо. И что?
– Все, что в доносе сказано, подтвердил Терентий.
– Что ж вы стоите, ироды? Быстро послать воинов на Можайскую дорогу, имать переветников!.. Ух, Силантий, борода многогрешная! А я-то верил ему. Права, выходит, жена моя Софья Фоминична, что говорила всегда: не верь никому, государь, обманут! Ей, выходит, виднее – недаром византийских императоров наследница… Ловить переветников да сегодня же – к палачу, на дыбу!
Страшен был Иван во гневе. Ноздри расширены, левое веко дергается, изо рта слюна брызжет. Вспомнил было про людишек своих верных – Матоню с Митрием – давненько от них вестей нет с Новгорода – так вот, оказывается, почему! В поруб брошены злодеем Олегом! Вспомнил теперь его Иван Васильевич, вспомнил. Хитер тот Олег. Да нагл, да коварен. Посадником, вишь, стал! Так сам же он, Великий князь, и пропустил его на посадничью должность. Не упомнил обид прежних. Где тут упомнить, коли голова всем, чем угодно, забита: то пожар, то разруха, то вот – измена лютая. А бояре ближние да дьяки – что ж не подсказали тогда? Кто при том был-то? Иван Костромич, кажется… Иван Костромич?! Так ведь и про него в доносе сказано! Не прямо, правда, да ведь умный поймет. Так вот почему не подсказал, об Олеге-то! Имать его немедля!
– Эй, слуги мои верные! Где у нас боярин Иван Костромич?
– Так батюшка… В июле месяце еще в Венецию по твоему приказу уехал! С Толбузиным Иваном да с посольством.
– С Толбузиным? Так и он, значит, с ними?! – Иван ударил об пол посохом. Да с такой силой ударил, что задрожали венецианские стекла в резных новомодных комодах. – Ну, как вернутся – имать обоих! Ишь, змеи подколодные, измену замыслили! Твари, шильники, шпыни ненадобные!
Маленькой змеюшкой проскользнул в княжеские покои приказной дьяк:
– Батюшка государь, а с Терентием что делать?
– С каким Терентием? А! Наградить его за дело великое. Да вот хоть той землицей, что за Силантием Ржой числилась. Пиши грамоту!