– Нас, вообще-то, Роббен Гут выручил… – Лавочкин подозрительно прищурился.
– Ха, да этому что сделается? – отмахнулась ведьма. – Что сделается Добру? Оно же вечное!
– А Зло? – вклинилась виконтесса.
– И Зло. Но тамошнее такое чудненькое, кругленькое, румяненькое… Глазки, ротик…
Коля принял тон Палваныча:
– Я категорически не пойму, гражданочка. Вы за наших или за ихних?
– За ваших, за ваших. С самим Тиллем Всезнайгелем на дружеской ноге… Вот и супец. Кушайте на здоровьице.
Солдат и девушка переглянулись, понимая друг друга без слов: после того как они отведали отравленного молочка у маньяка-зельедела, доверия не было ни к кому.
– Эй, да нешто вы брезгуете? – вскинулась Гретель. – Или боитесь, что опою-окормлю? Точно! Стыдно, стыдно, молодые люди. Стал бы меня Всезнайгель посвящать в тайну Барабана, кабы я была темной колдуньей? Вот ты, племянница его родная, как думаешь?
– Вы и про меня знаете… – растерянно проговорила Марлен, глотая ложку супа.
– А то нет! Папашка твой с ног сбился, ищет тебя, стерлядку своенравную… Хорошо, не зыркай, не будем об этом. Кушай супчик, раз начала.
Лавочкин тоже попробовал ведьмино варево. Отрава или нет, но – вкусно!
Рядовой и виконтесса съели по миске.
– Спасибо, бабушка, – сказал Коля. – Так где же Барабан Власти?
– Вона шустрый какой! «Спасибо да здрасти, подавай Барабан Власти!» Скорый ты, будто мысль дурная. Чему нас учат отцы-многознатцы? Утро вечера мудрее, ум материи первее. Завтра все узнаешь, а сейчас спать пора.
Ведьма постелила гостям на кровати, сама залезла на печь.
Рядовой Лавочкин проснулся с четким ощущением, что его надули. Но не так, как это делает государство или какие-нибудь другие мошенники, а в самом буквальном смысле.
– Мой гороховый суп – штука ядреная. – Скрипучий голос Гретель доносился откуда-то от стола. – Ничего. Один мудрый великан, целиком проглотивший быка, говорил: все проходит, пройдет и это.
– А где Марлен?
– Встала ни свет ни заря зазнобушка твоя да отправилась прогуляться, собрать полезной травы-приправы в бульон. Мне ночью волки гуся принесли. Давненько я птичкой не лакомилась…
– Надеюсь, вы его не жарите? – Коле ужасно надоело меню, которое предлагала флейта, хотелось разнообразия.
– Хе-хе. У меня с дичью разговор короткий, что на суде: «Гусь приговаривается к смертной казни через варку. Приговор окончательный и обжариванию не подлежит!»
– Вы сказали, волки?..
– Да. Такие же борзые, как и ты, только от них пользы больше. Они мне еду носят. Как же их твой Пауль-то назвал?.. А! Тимуровцы, во! Что за тимуровцы?..