– Вы, – пискнул Аршкопф.
– Ты это я?!
– Никак нет. Вы спросили, кто, если не я. Я ответил, что вы.
– Поясни, рядовой.
– Моих сил не хватает на преодоление наложенных на графиню чар. Я слишком молод и неопытен. А вот поцелуй человека, который ее любит, разрушит заклинание лучше любого магического воздействия!
– О, блин, сказки Пушкина. – Прапорщик почесал затылок. – Не брешешь?
– Честное чертинятское!
Палваныч обернулся к эрцгерцогу:
– Карта есть?
Через минуту Дубовых изучал диспозицию. Его заинтересовал своеобразный «цветок», образованный государствами, окружавшими Драконью долину. Она была центром, от которого отрастали «лепестки»-королевства. Дробенланд был на западе, севернее находился Дриттенкенихрайх, на северо-востоке располагался Наменлос, еще восточнее – Вальденрайх, на юго-востоке – милитаристический Труппенплац[33]. Между Труппенплацем и Дробенландом раскинулось темное пятно – Черное королевство.
– Ну, что ж… Так я себе это все примерно и представлял, – изрек прапорщик тоном старого штабного волка. – Ефрейтор Аршкопф, где подземелье Белоснежки?
Черт ткнул острым коготком почти в центр Труппенплаца.
– Значит, нам туда дорога, – резюмировал Палваныч.
Ранним утром, после трехчасового сна, Дубовых покинул пещеру Страхенцвергов.
Над Драконьей долиной светило неизменное солнце. Редкие перистые облака, вытянувшиеся по ветру, напоминали прапорщику следы реактивных самолетов, отчего пробивало на легкую ностальгию. Обойдя озеро и удалившись от шумящего перед пещерой водопада, Палваныч попал в вековой лес.
Дубовых шел на юго-восток, сверяясь с картой эрцгерцога. Шагалось бодро, и к полудню путник дотопал до местечка, которое было отмечено как Драконий Университет. Россыпь гигантских камней образовывала подобие арены, окруженной трибунами. Прапорщик пробрался между гладкими валунами и подсмотрел за научным диспутом.
На трибунах возлежали двенадцать драконов – почтенных старейшин. Чешуя на их коричневых телах выцвела, крылья обветшали, а здоровенные, размером с киоски Роспечати, головы покоились на плитах – дряхлые шеи уже не могли подолгу удерживать на весу лучшие мозги драконьей расы.
– Слово предоставляется профессору Гроссешланге, – изрек самый древний ящер, председатель ученого совета.
Профессор с кряхтением поднял одну из голов и переложил ее в центр арены, на каменный куб, служивший своеобразной трибуной.
– Кхе-кхе, – дымно прочистил горло Гроссешланге. – Уважаемые коллеги! Я все еще считаю первоочередной задачей выработать четкую позицию по поводу грядущей людской войны…