– Стихи? – Рысь озадаченно заморгал.
– Скажешь: это занятие рабов? Ну и что же? А мне вот нравится… Хочешь… Хочешь, тебе прочитаю?
– Да, – прошептал Рысь.
Улыбнувшись, Флавия поднялась с креслица, поставив на край низкой скамейки ногу:
В час, когда рассвет золотит ветви сирени,
Так прекрасно выйти к реке, окатиться
Светлой прохладной водою.
Юноша синеглазый, купаясь, срывает
Желтые лилии, дабы подарить их
Любимой, что пока лишь во снах…
Рысь улыбался. Никто еще никогда не читал ему стихов. Тем более – такая красивая девушка.
– Ну как? – дочитав, тихо спросила Флавия. – Только… если совсем плохо, не говори. Ладно?
– И очень даже неплохо, хорошо, даже очень! Мне понравились… Правда, я совсем не разбираюсь в стихах.
– Это ничего. – Девушка облизала пересохшие от волнения губы. – В стихах вовсе не надо разбираться, их надо чувствовать… сердцем. Вот как сейчас ты. Тебе правда понравилось?
– Да.
– Спасибо… – Флавия бросила на юношу полный искренней благодарности взгляд.
– Хорошо, что ты зашел, – прошептала она. – Ты такой славный… Я даже не думала. Вот… – она вдруг сняла с накидки серебряную застежку-фибулу, маленькую, изящную, с изображением профиля какого-то императора. – Это Марк Аврелий, – пояснила Флавия. – Всадник Памфилий Руф, мой опекун, обожает его деяния. Он неплохой человек.
– Марк Аврелий?
– Нет, Марк Аврелий давно уже умер. – Девушка засмеялась. – Я говорю о Памфилии. Он лучше, чем кажется, добрее, хоть и выглядит этаким провинциальным выжигой. Да, строг к рабам. Но – без излишней жестокости. Вообще, если бы не Памфилий, не знаю, что сталось бы со мной после смерти отца.
Где-то снаружи послышался высокий женский голос. Словно бы на кого-то кричали.
– Это Сильвия, супруга Пафмилия Руфа. – Флавия подошла к двери. – Женщина неплохая, но со странностями и в отношения с мужчинами склонная… как бы это сказать? – Девушка внезапно зарделась. – Ну, в общем, ты понимаешь, о чем я.
– Мне пора уходить? – шепотом спросил Рысь.
Девчонка кивнула:
– Да-да, пожалуй… Очень приятно было с тобой повидаться.
– И мне…
Поднявшись на ноги, парень хотел было приобнять Флавию – вот же она, стоит совсем рядом – и, может быть, даже поцеловать… Но постеснялся. Как еще воспримет все это девушка, которая оказалась куда лучше и воспитанней, нежели думал о ней Рысь? И вовсе не она, оказывается, упросила своего опекуна пригласить в дом молодых гладиаторов, Памфилий сделал это сам… Для того чтобы угодить тому мерзкому старикашке! Исполнять каждое его желание? Ну уж нет! Больно надо… В конце концов, что могут сделать с провинившимся гладиатором? Убить? Он и так постоянно ходит в обнимку со смертью.