– Ну вот и ладненько! – воскликнул Сафрон. – Сейчас вторник, да? Так в пятницу после обедни и заглядывай. Как раз управимся с делами. Подходит, мил человек? Так в пятницу?..
– В пятницу так в пятницу, – неохотно согласился мужик. – Тогда до пятницы, хозяин, будь здрав, – он неуверенно переступил порог хором и тихо затворил за собой дверь.
В горнице наступила тягучая тишина. Каждый был погружен в свои мысли. По лицу Спиридона Сафрон видел, что такая история совсем не нравится хозяину, но сказать такое старшему и уважаемому человеку он не решался. Да и понимал Сафрон, что сам навлек на друга немалую беду.
– Сафрон Никанорыч, как же дальше-то быть? – спросил Спиридон.
– Думать надо, Спиридон Карпыч. Пока не знаю, но сдается мне, что оставаться тут нам небезопасно. Да и тебе теперь дела со мной иметь будет негоже. Однако надо все хорошенько обмозговать, а уж потом решать. Дело-то завертелось ой как круто.
– Хорошо, что дурак этот хоть три дня дал нам на раскачку, – сказал Спиридон про мужика. – Видать, не такой он уж шустрый. Умом Бог, видимо, обделил. Кузя на такое бы не попался. Тот пошустрей был.
– Да уж, это ты точно сказал. Ладно, отдыхай, а я подумаю. Надо и дела здесь свернуть, убытка не поиметь, а то останусь с пустым кошелем. Почивай пока, Спиридон. Будь здрав, я пошел.
Спиридон тяжко вздохнул и с сожалением поглядел вслед Сафрону.
Петька, прислушивавшийся за дверью к переговорам, тотчас отскочил и помчался к Гардану. Потом передумал, тут же развернулся и, нахлобучив шапку, на ходу просовывая руки в рукава полушубка, устремился на улицу. Он едва успел заметить, куда свернул тот мужик.
Часом позже Петька уже рассказывал Гардану о своих успехах.
– Я опять сыском занимался, Гарданка! Мужика выследил. Потом даже конец разговора слышал, стоя у сарая. Он за церковью живет. Я схоронился и все слышал.
– Ну и что же? Важное что-то услышал?
– А как же! Мужик, его зовут Филька, рассказывал своему дружку, Степке, что, мол, дело почти сделано. Что купцы пошли на сговор, испугались, стало быть. И что они и не собираются держать слово и выдадут нас с потрохами царским опричникам. За это им тоже перепадет малость от приказного. Так что побегу к тятьке, пусть знает, что его ожидает. Пусть поторопится.
– Не его, а всех нас, Петька. И мне несдобровать. Как докажешь, коли слушать никто не захочет, что я не изменник? Беги к отцу, Петька.
– Как ты-то, Гарданка? Отоспался?
– За последние дни мне лучше стало, скоро и костыли брошу. Завтра на коня попробую влезть и проехаться. Поглядим тогда. А теперь беги к отцу. Торопись, Петька.