– О чем ты говоришь, Пьер! Я и подумать не могу об этом. Мне так страшно, что я не могу решиться на это. И не проси.
– И все же, дорогая, это будет твоим вкладом в богоугодное дело. Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя страдал человек, хотя и сильно виноватый перед тобой. Он искренне хочет искупить вину, покаяться перед тобой. Окажи ему такую услугу, Ивонна. Это и тебе принесет облегчение, хотя вначале, я думаю, будет нелегко. Подумай, милая, и согласись со мной. Это будет угодно Богу.
Ивонна задумалась, рассеянно расчесывая свои пышные волосы. Она медленно водила по ним гребнем, лицо женщины стало задумчивым и даже несколько потеряло свою прелесть.
Пьер видел ее колебания, нерешительность и ждал. Ему было неприятно принуждать жену, хотелось, чтобы это к ней пришло само, по собственному разумению и решению.
– Ох, Пьер, – наконец вымолвила она с тяжелым вздохом, – как мне, видит Бог, не хочется этого делать. Но ты прав, дорогой. Мы должны прощать даже недруга своего. Потому я решила последовать твоему совету. Я его навещу, может быть, даже завтра. Но мне нужно время, чтобы настроиться на это. Так сразу мне трудно. Но я обещаю, что обязательно навещу его. Бог тому свидетель, Пьер.
– Вот и отлично, моя прелесть. Я знал, что твоя добрая душа не откажет страждущему в его просьбе. Ты устала за день, так что ложись спать.
– А ты? – с некоторой долей опасения спросила Ивонна.
– Но как же я без тебя, Ивонна! Разве можно без тебя жить на белом свете? Я только с тобой.
Он быстро разделся и нырнул в жаркие объятия жены. Она лишь вяло запротестовала против непогашенных свеч…
Время летело так быстро, что Пьер не успел обернуться, как дела стали настойчиво призывать его в Марсель.
Появился Арман. Его приторные любезности на этот раз вызвали у Ивонны некоторое раздражение. В спокойной обстановке ей без труда удалось угадать тайные желания друга Пьера. Это ей было противно, но холодок в ее разговоре Арман не сразу уловил.
– Простите, – молвила она важно, – вам, друзьям, столько надо переговорить, что мое присутствие лишь будет вас отвлекать, – порывисто встав, она удалилась в сад, где Мари играла со щенком под присмотром няни.
Арман с сожалением поглядел ей вслед и тихонько вздохнул.
– Ты знаешь, Пьер, твоя жена просто восхитительна. Особенно ее способность краснеть. Это положительно сводит меня с ума.
– Представь себе, что меня тоже, но ведь она моя, а тебе приходится лишь облизываться. Разве я не прав?
– Сожалею, но это так. И будь она не твоя супруга, я бы обязательно попытался ее соблазнить. Клянусь всеми святыми – я бы это сделал!