И хотя Камилла уже знала об этом со слов Ксантии, услышать обо всем из его собственных уст было совсем другое дело. Боль до сих пор разрывала ему сердце, заставляя его истекать кровью… она не могла этого не чувствовать. Он потерял единственную женщину, которую любил, и отнял ее его собственный брат, которого он уважал и любил. Они оба предали его — каждый по-своему.
— А ты догадывался, что твой брат тоже влюблен в нее? — шепотом спросила Камилла.
Ротуэлл покачал головой, его черные волосы в свете заходящего солнца блеснули синевой.
— Нет… хотя мог бы, — признался он. — Они были знакомы… и я не мог не знать, что он восхищается ею.
— Боже, должно быть, ты был раздавлен, когда узнал…
— Нет, я был в бешенстве, — скривился он. — Я воздвиг между нами стену — и так было до того самого дня, когда умер Люк. А он… он считал, что своим предложенйем взять ее на содержание я оскорбил Аннамари, что онa заслуживала лучшего. Он даже обвинил меня в том, что я, мол, играл ее чувствами. Мы подрались — это случилось после их свадьбы. Я сломал ему нос, а он мне — два пальца. А потом я ушел из дома.
— А потом? — спросила Камилла. — Что было потом?
Плечи Ротуэлла устало поникли.
— Ничего — по крайней мере внешне. Мы все старательно притворялись, что все это уже в прошлом. Потом Люк занялся морскими перевозками, а меня оставил управлять плантациями.
— И тогда ты… вернулся домой?
Наконец он решился посмотреть на нее. В глазах его стояла беспредельная печаль… И что-то еще. И от этого ей стало страшно.
— Домой? — с горечью повторил он. — Разве я мог снова переступить порог этого дома? Мои руки сами тянулись к ней… Мог ли я поклясться, что у меня хватит сил не поддаться искушению? Ведь она… она была женой моего брата.
Словно чья-то ледяная рука коснулась ее спины. Выходит, Ксантия знала не все, с ужасом подумала Камилла. Было что-то еще… она это чувствовала.
— Аннамари была вполне счастлива, — фыркнул Ротуэлл. — Да и как иначе — она ведь придумала, как заполучить свой лакомый кусочек… и была твердо намерена насладиться им.
Камилла затрясла головой.
— Какой лакомый кусочек… не понимаю.
Ротуэлл снова уставился на реку.
— Мы с ней по-прежнему оставались любовниками, — с трудом выдавил он из себя.
— Боже мой! — ахнула Камилла, зажав ладонью рот.
— Она пользовалась любым предлогом, чтобы ускользнуть из дому и прийти ко мне, — безжизненным голосом продолжал Ротуэлл. — Я твердил себе… мол, это ее дело, я тут ни при чем. Сам я никогда не искал этих встреч. Никогда, клянусь тебе. Никогда не пытался встретиться с ней глазами, когда мы сидели за столом — в тех редких случаях, когда я заходил домой. Но… Господи, помоги мне!.. стоило ей постучаться в мою дверь, как я… у меня не было сил.