Его терзали горечь и сожаление. Они обволакивали его душу как плащ, сквозь который не проникали радости жизни, потому что под ними образовался толстый слой скорби. Эта скорбь много лет грызла его изнутри, словно ядовитый паук, поселившийся у него в животе — во всяком случае, так представлялось порой Ротуэллу. И вот теперь он имел глупость поделиться своими постыдными чувствами с тем единственным существом, которое он не должен был обременять эти знанием. Для чего он это сделал? Чтобы она тоже мучилась, как мучается он? Или чтобы помешать ей думать о нем лучше, чем он заслуживает?
Все эти мрачные мысли, клубившиеся у него в голове, мало-помалу убедили Ротуэлла, что день окончательно испорчен.
Он случайно повернул голову в сторону Гросвенор-Гейт и вдруг заметил хорошо знакомый ему фаэтон, несущийся им навстречу. На мужчине, державшем в руках вожжи, был плащ, отделанный красной каймой, а черная шляпа была лихо сдвинута набок — не узнать его Ротуэлл не мог.
Будь все трижды проклято! Это был Валиньи. На этот раз он был, увы, не один.
— Кого я вижу! Лорд Ротуэлл! — ухмыльнулся Валиньи. — И моя милочка! В жизни не видел более очаровательной новобрачной! Полагаю, вы знакомы с моей приятельницей?
Ротуэлл, краем глаза наблюдавший за Камиллой, заметил, как ее подбородок задрался вверх. Отлично, с одобрением подумал он. Она не доставит им удовольствия насладиться ее унижением.
— Бонжур, папа, — безразлично бросила она. — Да, я уже имела удовольствие встречаться с миссис Эмброуз.
— Кристина, — хмуро кивнул Ротуэлл. — Валиньи.
Валиньи с заговорщическим видом подался вперед.
— Знаете, Ротуэлл, — подмигнул он, — мы с миссис Эмброуз сегодня, похоже, привлекаем всеобщий интерес. Как вы думаете, почему? Возможно, все думают, что мы с вами заключили прелюбопытную сделку, а? Обменяли мою дочь на вашу любовницу?
Кристина беззаботно тряхнула золотистыми локонами.
— Пусть болтают, что им нравится! — кокетливо проворковала она. — Никогда не обращала внимание на сплетни — и сейчас не собираюсь!
Лошадь Ротуэлла нетерпеливо дернулась и заплясала на месте. Успокоив ее, он наклонился к своей собеседнице.
— Признайся честно, Кристина, — негромко проговорил он. — Ты ведь сама хочешь, чтобы люди как можно больше говорили о тебе, верно? Иначе с чего бы тебе вздумалось кататься с ним по парку?
— Друг мой, похоже, вы решительно не желаете отдать должное моей красоте и невероятному обаянию! — смеясь, бросил Валиньи.
Кристина не слушала его — презрительно поджав губы, она смотрела на Камиллу и Ротуэлла, и он вдруг заподозрил, что у нее на уме какая-то пакость. По спине Ротуэлла пополз холодок.