— Ты знаешь, — выдохнула Василиса.
— Все это мне ни о чем не говорит, объясните, — потребовала Адриана.
— Помнишь легенду «Корая»? — взволнованно заговорила Василиса. — Когда Бог не смог вернуться в мир, Он послал туда своих слуг. Завершив творение мира, большинство из Его слуг отступили от первоначального плана, и Бог слегка изменил закон существования мира, лишив их тем самым силы.
— Да, помню эту легенду. Вы все сошли с ума. Вы считаете возможным переделать то, что сделано самим Богом.
— Да! — с несвойственной ему горячностью выкрикнул отец Кастильо. — Это освободит их… они сидели в ловушке тысячелетия. Освободившись, они воссоединятся с Богом и больше не будут нас беспокоить.
Адриана разгладила собравшееся складками покрывало.
— Вы не возражаете, если я немного разовью эту безумную идею? Допустим, все сказанное вами — правда, и в наших силах соперничать со Всемогущим Богом, в наших силах вернуть malakim ту силу, которой они обладали на заре творения мира. Тогда почему большинство из них — честно говоря, все они — мешают нам сделать это? Почему они не объединились в своих усилиях помочь нам? Ответьте мне на этот вопрос!
Все трое молчали.
— Так я и думала. Вы только и можете, что повторять их лживые речи. Вы как то перо, что не знает, что оно пишет. Уходите все и больше меня этим не беспокойте.
— Адриана, — подала голос Василиса, — умоляю тебя, измени свое решение. Ты — ключ.
— Поищите другой ключ.
— Есть другой, — сказал Красные Мокасины. — Хоть не так хорошо, но он все же послужит.
— Ты имеешь в виду моего сына?
— Нет, себя. Твой сын замок, но я не предназначен его открыть. Хотя, может быть, у меня получится. Однако делать это против его воли… это может его погубить.
— Я была свидетелем, как его силы, так и твоей, — сказала Адриана. — Для меня очевидно, на чьей стороне будет успех.
— Я бы одолел его, но только ради вас.
— Ты подобрался к нему украдкой, изнутри. Второго такого шанса не будет.
— Тебе действительно все равно? — спросила Василиса. — Тебе действительно безразлично, погибнем мы или нет?
— Действительно, — ответила Адриана. — Меня это больше не интересует, а если бы и интересовало, я ничем не могу помочь. Я стала бессильной. Какой и была всегда.
— Ты так не думаешь.
— Именно так я и думаю, Василиса. Возможно, вы в течение тысячи лет выводили мою породу, как выводят породу скаковых лошадей, и мне это не нравится, и, возможно, отец Кастильо десятилетиями подливал эликсир философского камня в мое столовое вино, но сила, которую я в результате этого получила, иссякла, истрачена без остатка. Я пуста и никчемна, и мне ни до чего нет дела. А сейчас уходите, иначе я попрошу своих телохранителей выставить вас за дверь.