Двое саней мчатся по покрытой снегом, бесконечной русской равнине, и в каждых санях сидит плачущая, дрожащая от страха женщина. Приблизительно возле Новгорода сани эти встречаются, останавливаются. Преисполненная отчаяния Елизавета видит преисполненную отчаяния Екатерину. Горячая волна симпатии перекатывается по ледяному декабрьскому воздуху из одних саней в другие. Путницы обмениваются только несколькими словами, великая княгиня докладывает то, что ей известно о состоянии здоровья великого князя, затем императрица дает сигнал к продолжению путешествия, и сани разъезжаются в разные стороны.
Елизавета начинает сама ухаживать за больным. Едва отличимый от нежной любви страх за его жизнь за одну ночь прямо преобразил ее. Избалованная сибаритка, обычно не удовлетворяющаяся максимальным великолепием Запада и величайшей роскошью Востока, проводит полных шесть недель в жалкой деревенской избе, которую пришлось обложить паклей и соломой, чтобы защитить от ледяного ветра. Ленивейшая из женщин, привыкшая спать до полудня, теперь почти не раздевается. Женщина, столь заботившаяся до сих пор о красоте своей кожи, исполняет теперь с тщательным старанием все обязанности сиделки. Она находит, однако, время, чтобы дважды в день отправлять курьера к единственному существу, которое, она это знает, так же волнуется о здоровье больного, как и она сама: к Екатерине. Разделенные сотнями верст, эти женщины ближе друг к другу, чем были когда-либо до сих пор.
Первые недели, проведенные в Петербурге, Екатерина занята по преимуществу ожиданием курьеров. Она не покидает своей комнаты, хотя в парадных помещениях дворца балы, празднества и маскарады продолжают сменять друг друга, невзирая на отсутствие Елизаветы.
Наконец приходит от императрицы долгожданное письмо: "Сегодня я могу, к великой радости, подать вам надежду, что мы, благодарение Господу, вновь обрели его".
Не успевает Екатерина прочесть это письмо, как в молодой, сильной девушке просыпается естественная для ее возраста радость жизни, и в тот же вечер она убегает от своей сварливой матери и отправляется на маскарад. Как только она показывается, все танцоры, все придворные кавалеры, все льстецы снова льнут к ней. Опасность миновала, великий князь выздоравливает, настоящее прекрасно, будущее во сто крат прекраснее. Раз начав развлекаться, она уже не в силах перестать, и теперь, как в Москве, каждый вечер празднество, каждый вечер триумф. Да к тому же теперь нет Елизаветы, которая могла бы затемнить ее величием своего могущества, своей сияющей красотой.