Увы, не прошло и пяти минут, как по мешковине, прямо поверх лица, вновь зашуршали маленькие цепкие коготки. Полина Андреевна представила, что будет, когда та, куцехвостая, проберётся внутрь куля, и быстро перекатилась обратно к стене.
Лежала, втягивая ноздрями воздух. Ждала.
И вскоре всё вновь повторилось: писк, потом осторожное шествие по груди. Снова перекатывание по полу.
Через некоторое время образовалась рутина. Пленница сбрасывала с себя незваных гостей, то наматывая, то разматывая мешковину. Мыши, кажется, вош-ли во вкус этой увлекательной игры, и постепенно промежутки между их визитами делались короче. Полине Андреевне стало казаться, что она превратилась в поезд из арифметического задачника, следующий из пункта А в пункт Б и обратно с всё более непродолжительными остановками.
Когда наверху (то есть, надо думать, на палубе) раздались шаги, Лисицына не испугалась, а обрадовалась. Что угодно, только бы прекратился этот кошмарный вальс!
Пришли двое: к тяжёлой медвежьей походке, которую Полина Андреевна уже слышала раньше, прибавилась ещё одна — лёгкая, цокающая.
Загрохотал люк, и узница зажмурилась — так ярок ей показался сине-серый цвет ночи.
Повелительный женский голос произнёс:
— А ну, покажи мне её!
У Полины Андреевны как раз была остановка в пункте Б., у стены, так что лицо её было открыто, и она увидела, как сверху вниз спускается приставная лестница.
По перекладинам каблуками вперёд загрохотали здоровенные сапожищи, над ними колыхался подол чёрной рясы.
Ослепительный свет керосинового фонаря заметался по потолку и стенам. Гигантская фигура, занявшая собой чуть не полтрюма, повернулась, и Лисицына узнала своего похитителя.
Брат Иона, капитан парохода «Святой Василиск»!
Монах поставил фонарь на пол и встал рядом с лежащей пленницей, сцепив пальцы на животе.
Женщина, лица которой Полине Андреевне было не видно, присела у раскрытого люка на корточки — зашуршала тонкая ткань, и голос, теперь показавшийся странно знакомым, приказал:
— Размотай её, я ничего не вижу.
Лидия Евгеньевна Борейко, истеричная гостья доктора Коровина — вот кто это был!
Времени что-либо понять, разобраться в смысле происходящего не хватило. Грубые руки одним рывком вытряхнули узницу из рогожных пелён на пол.
Полина Андреевна кое-как села на колени, потом перебралась на деревянный выступ, опоясывавший всё тесное помещение. В него-то, выходит, она и упиралась, когда перекатывалась туда-сюда по полу, а вовсе не в стенки. Сиденье оказалось жёстким, но всё же это было достойнее, чем валяться на полу. Хотя какое уж тут достоинство — если ты в одном нижнем белье, руки-ноги связаны и рот тряпьём забит.