Следующий экзамен по вождению назначили через четыре недели, в конце июля. Те, кто был знаком с процедурой получения прав и знал бюрократическую систему курсов, экзаменов и взяток, со смехом смотрели на нас, грустных и униженных, и в обшарпанной чайной (на стенах висело четыре портрета Ататюрка и огромные часы) по-дружески советовали нам разные способы, чтобы добиться желаемого. Если бы мы записались в одну дорогую частную автошколу, где занятия вели отставные полицейские (ходить туда вовсе не требовалось), экзамен сдали бы быстрее быстрого, потому что члены экзаменационной комиссии были и совладельцами школы. Учившиеся там могли сдавать вождение на стареньком «форде», специально оборудованном для экзамена. В днище машины рядом с водительским креслом зияла огромная дыра, через которую дорога просматривалась как на ладони. Когда экзаменуемого просили припарковаться в узком месте, он отчетливо видел цветные знаки, специально нарисованные на асфальте. К зеркалу заднего вида прикреплялась особая инструкция, в которой значилось, на каком цвете поворачивать руль до конца вправо, а на каком — включать заднюю передачу, и таким образом припарковаться не составляло труда. Но это поддела. За экзамен можно было и просто заплатить, без всяких курсов. Я, как предприниматель, прекрасно знал, насколько неизбежны иногда взятки. Но так как Фюсун самоуверенно говорила, что не собирается ни у кого идти на поводу, мы продолжали уроки в Парке Йылдыз.
Учебник предписывал сотни мелких правил, которые следовало выполнять во время вождения. Экзаменационной комиссии недостаточно было только умения управлять машиной и аккуратно выполнять предписанное, они хотели видеть что-то особенное. Обо всем этом Фюсун абсолютно откровенно рассказал один пожилой добродушный полицейский, поседевший на курсах по вождению и экзаменах по правам: «Дочка, на экзамене ты должна и машину вести, и показывать, как ты ее ведешь. Первое—для тебя, второе—для властей».
После наших уроков в парке, когда солнце начинало терять силу, я отправлялся с Фюсун в Эмирган. где, припарковав машину на пристани, думал, что все хлопоты по сравнению с удовольствием пить с ней кофе или лимонад или где-нибудь в кофейне около Европейской крепости чай из самовара — ничто. Однако мы не ворковали, по углам, как счастливые влюбленные.
— Нам в этих уроках везет больше, чем в математике! — сказал я однажды.
— Посмотрим... — осторожно произнесла Фюсун. Иногда за чаем мы подолгу сидели молча, будто
были женаты много лет и все темы для разговора давно исчерпаны, и с восхищением смотрели на русские танкеры или на пассажирский пароход «Самсун», отправлявшийся на Принцевы острова, словно на страдальцев, которые мечтают о других жизнях, об иных мирах.