Мы долго занимались любовью, наслаждаясь открытием друг друга. Радостные находки нового знакомства навсегда записывались и систематизировалась где-то у меня в сознании:
1. Огромное удовольствие заключалось в том, что я с удивлением лицезрел некоторые свойственные Фю-сун привычки, о которых узнал девять лет назад, когда мы с ней встречались в течение сорока двух дней. В течение девяти лет я часто вспоминал, воображал и очень хотел вновь увидеть: ее стоны, выражение невинности на ее лице и нежный взгляд — а бывало, что она тревожно хмурила брови, — и, когда крепко сжимал ее, пока наши тела совершали механические движения, ту особую гармонию, что составляли разные части наших тел, например губы, раскрывавшиеся друг другу во время поцелуя, словно распускающийся цветок.
2. О многих мелких деталях я, оказывается, забыл и поэтому не фантазировал, а теперь, вновь увидев их, вспомнил обо всем и был поражен, например, тем, как она держала меня за запястье. Я забыл о родинке в верхней части спины, почти на плече (остальные были там, где я помнил); о том, как туманится ее взгляд в самый приятный момент, или как она, подходя к пику, сосредоточенно и в то же время отстраненно смотрит на какой-нибудь маленький предмет (например, на часы на тумбочке или на трубу под потолком); о том, что сначала она крепко обнимала меня, но потом постепенно ослабляла хватку, а я начинал думать, что она отдаляется от меня, но потом обхватывала меня еще сильнее. Я вспомнил обо всем этом за одну ночь. Все, что я забыл, все ее движения и привычки, наши любовные объятия, превратившиеся для меня в годы пребывания порознь в далекую от реальности фантазию, теперь мгновенно обрели реальные черты, свойственные этому миру.
3. У Фюсун появились некоторые новые движения, которых раньше я у нее не наблюдал. Они удивляли меня, волновали и вызывали ревность. Например, она впивалась мне ногтями в спину; иногда неожиданно останавливалась, получая удовольствие от паузы; была погружена в собственные мысли, будто оценивала, как она наслаждается; внезапно замирала, будто засыпала; решительно кусала меня за плечо или за руку, словно хотела сделать мне больно. Все это напоминало мне, что нынешняя Фюсун — другая, не та, что прежде. Правда, за наши сорок два дня она ни разу не оставалась со мною на ночь; нынешняя ситуация была совершенно новой для нас, и, может быть, поэтому я и находил столь много нового. Однако иногда она совершала резкие движения, как бы внезапно отступая в своих мыслях, и в этом чувствовалась какая-то раздражительность, которая беспокоила и пугала меня.