– К сожалению, – кивнул Маркелов. – Что еще от меня требуется?
– Пока ничего. Если понадобитесь, вызовем повесткой. И вот еще что… Если в течение недели от ваших недавних посетителей не поступит никаких новых предложений относительно совместной работы с фондом, то дело автоматически квалифицируется как уличное хулиганство с особо тяжкими последствиями. Вот почему я пока не беру с вас письменных показаний о первом визите бандитов. Понятно?
– Еще бы!.. Зачем вам утруждать себя лишней работой! Гораздо проще все списать на неизвестных хулиганов и благополучно положить этот глухой «висяк» на полку.
– Зря вы так, господин Маркелов. Мы делаем все, что в наших силах. До свидания. Если что – звоните.
Едва шаги следователей в коридоре стихли, в кабинет ворвалась смертельно бледная Наташа и обессиленно опустилась на один из стоявших вдоль стены стульев.
– Я все слышала, Коля… Господи, какой ужас!..
Маркелов ничего не ответил. Он молча курил и отсутствующим взглядом смотрел в окно.
Выходит, действительно, те, кто по закону должен защищать людей от произвола бандитов, если не окончательно куплены, то уж, во всяком случае, думают лишь о том, как увильнуть от работы и поскорее закрыть все имеющиеся в разработке дела. Остается только брать в руки оружие и самолично расправляться с отравляющими честным людям жизнь подонками. Прав был этот мент, когда сказал – «око за око»! Только так можно восстановить справедливость, только такие аргументы понятны этим скотам, считающим себя хозяевами жизни.
– Наташа, позвони Паше Орлову, – ровным голосом произнес Маркелов. – Пусть приедет в офис. А я пока позвоню в похоронное бюро.
– Коля…
– Иди, прошу тебя. Мы все равно уже ничего не можем изменить.
– Это сделали те бандиты, что приходили к нам тогда, да?
– Возможно. Сейчас рано говорить об этом. Время покажет. Иди, найди Павла. Позволь мне немного побыть одному…
Наташа поднялась со стула, продолжая некоторое время испуганно-вопросительно смотреть на Маркелова, а потом, размазав носовым платком по лицу слезы, медленно вышла из кабинета. Спустя минуту Маркелов услышал, как она срывающимся голосом сообщает Орлову трагическую новость.
Николай Маркелов и Павел Орлов медленно брели с кладбища в толпе других провожающих. Похоронная церемония закончилась, над кладбищем повисла тишина, нарушаемая лишь гортанными криками ворон. Маркелову казалось, будто эта мрачная тишина обволакивает его, сковывая движения, усыпляя мозг. Не хотелось ни говорить, ни думать, словно витавшая над кладбищем смерть старалась заранее убаюкать свои жертвы и лишить их воли к сопротивлению. Николай скрипнул зубами, превозмогая оцепенение, и хмуро произнес: