– Надеюсь, ваш шурин не станет использовать их на сахарной плантации, – сказал Максвелл, хмурясь. Он не для того выращивал негров, чтобы те гибли на рубке сахарного тростника.
– Где там! Они – гордость его плантации! Он только и делает, что хвастается ими. Зато я теперь остался без производителей, потому и приехал.
– Тогда прошу в гостиную. – Максвелл встал, вытер рот кружевной салфеткой и сказал Хаммонду: – Достань-ка мои племенные книги. Хочу показать мистеру Бегли свой первосортный товар, а его следует сначала подобрать по книгам.
– Да, папа, сейчас, – Хаммонд поспешил выполнить отцовское поручение. – Ты, видимо, имеешь в виду чистокровных фалконхерстских ребят: Дабни, Крауна, Тусала?
– Этот юноша неплохо разбирается в неграх, – похвалил Максвелл сына. – Иногда мне начинает казаться, что он обогнал по этой части меня самого.
Лукреция Борджиа подслушивала, припав ухом к двери. Окончательно успокоившись, Она любовно отвесила каждому сыну по шлепку по голой попке.
– Сегодня у вас на завтрак вафли с патокой, – объявила она. – У нас праздник: ни вас, ни меня не продадут. Масса Хам прикипел к вам душой, а как сказал масса Уоррен, масса Хам разбирается в неграх получше остальных. Это в его-то возрасте!
Понедельник свято соблюдался в Фалконхерсте как день стирки. Обычно рано поутру к кухонной двери подходила прачка Ненси, приглашенная Лукрецией Борджиа позавтракать. Лишь по случаю большой стирки бедняжка Ненси удостаивалась чести отведать кушаний для белых в Большом доме. Лукреция Борджиа знала, чем лучше она ее накормит, тем большую требовательность сможет потом проявить. Сама она не опускалась до стирки, но внимательно следила за работой Ненси. В результате белье в Фалконхерсте было чище, чем где-либо еще в целом свете. Простыни и наволочки сияли белизной, рубашки Максвеллов были тщательно отутюжены; не менее скрупулезному обращению подвергались белые крахмальные передники самой Лукреции Борджиа – предмет особой заботы старательной Ненси.
В то утро в понедельник Ненси уписывала за длинным кухонным столом овсянку и бекон, когда внезапно вошел Хаммонд в сопровождении раба-квартерона – кожа у миловидного юноши была цвета кофе с молоком. Лукреция Борджиа только что налила себе очередную чашку кофе и собиралась предаться с Ненси сплетням – вот главное средство, с помощью которого она держала руку на пульсе всех событий на плантации.
Появление Хаммонда было в связи с этим очень некстати.
– Что вам нужно, масса Хам, Одри? – Задавая незваным гостям этот нетерпеливый вопрос, она в сердцах прогнала от стола одного из своих близнецов.