– Вот это да! – Она не собиралась его отпускать. – Теперь я вижу, что мне понравится на плантации Фалконхерст.
Он привлек ее к себе и поцеловал в губы. Кончик его языка нашарил ее язык. Поцелуй получился нескончаемым. Он не спеша приподнял ее фартук, черную ситцевую юбку и нижнюю юбку из мешковины. Его пальцы приступили к изучению ее анатомии.
Лукреция Борджиа задрала платье до самой шеи. Его губы оторвались от ее рта и охотно принялись за ее затвердевшие соски.
– О, ты знаешь, как сделать женщине приятно, – простонала она, принимая в себя его пальцы один за другим. – Мне еще никогда не было так хорошо. Представляю, что последует дальше…
– Это только начало, – прошептал он, помогая ей расстегивать пуговицы у него на штанах. – Главное впереди.
Она расчехлила его орудие и принялась играть со стволом. Когда прелюдия распалила обоих так, что дальше сдерживаться было уже невозможно, он неторопливо перевернул ее на спину и сунул колено ей между ног, разводя их в стороны.
– В Фалконхерсте без одежды будет гораздо лучше. В кандалах не разденешься. Так что сегодня не суди меня слишком строго.
Для начала она немного постонала – не столько от боли, сколько от удовольствия. Он погружался в нее все глубже, удивляя с каждой секундой все сильнее. Она скрестила ноги у него на пояснице и вобрала его в себя. Он оперся на прямые руки и заработал. Действовал он с расстановкой, мерными толчками. Всякий раз, чувствуя, что вот-вот достигнет кульминации, он замирал, давал себе отдых, а потом снова принимался за дело. Она уже давно содрогалась от приступов неописуемого восторга. Наконец и он издал утробный вопль, задергался, а потом замер в ее объятиях. Когда он скатился с нее, она уже жалела, что наслаждению пришел конец. Он пыхтел в соломе, не в силах отдышаться. Она прижалась к нему, чувствуя небывалое удовлетворение.
Большой Джем был таким умелым любовником, что она считала: лучше просто не бывает. Однако Большой Джем думал только о себе, поэтому его любовь больше походила на короткий штурм. Джубо в отличие от него примешивал к соитию любовь, и она отвечала ему взаимностью; и все же никогда прежде мужчины не доставляли ей такого наслаждения, какое только что она получила благодаря Мемнону. И теперь находилась в таком изнеможении, что с трудом шевельнула рукой, чтобы благодарно погладить его по щеке.
Придя в себя, она обнаружила, что в сарае раздается хрип не одного только Мема. Похожие звуки доносились и из соседнего стойла.
Она села, всматриваясь в темноту. Тяжелое дыхание принадлежало Рико и Кемпу.