– Убийца! – закричала она. – Будь ты проклят! Ты отнял самое дорогое, что у меня было. Проклятие, проклятие на твою голову!
Испуганные люди кучками возвращались на площадь, жались к стенам; кто-то бросился освобождать Эссилт. Ведьма рыдала, и слова нескончаемым потоком лились из ее уст:
– Проклят, проклят, отныне и навеки! Чтоб у тебя никогда не было своего дома, чтобы ты скитался, не зная покоя, до самой смерти! О-о! Чтоб ты потерял всех, кто тебе дорог, и не помнил ни лиц их, ни имен! Чтоб твои близкие предавали тебя раз за разом, раз за разом! Слушай меня, ветер! Исполняйте мою волю, звезды! Ты отнял его у меня, и ни в чем отныне тебе не будет удачи! Все, чем ты владеешь, ты потеряешь; бог всех богов отвернется от тебя, и твоя жизнь будет хуже смерти! Проклят, проклят!
Она кричала и бесновалась, и, как ни силился Тристан сопротивляться заклятью, он чувствовал, как цепенеет его ум; уже не одна ведьма, а три, семь, десять плясали вокруг него, выли и причитали. Тристану почудилось, что он слышит цокот лошадей, но глаза его застилал туман. Тысячи ведьм кружились вокруг него в отвратительном хороводе, и неожиданно одна из них застыла. Тонкая струйка крови потекла по ее лбу, скользнула по носу, побежала по подбородку и дальше, дальше; ведьма сделала неверный, спотыкающийся шаг – и тело ее распалось на две части, словно разрубленное мечом. И вслед за этим наступили покой и тишина.
…Тристан открыл глаза.
Взгляд его скользнул по потолку, на котором шевелились причудливые тени, и уперся в лицо человека, сидевшего у его постели. Лицо суровое, властное, с горькими складками у губ: человек этот явно многое успел повидать на своем веку. Заметив, что Тристан пришел в себя, он схватил его руку и покрыл ее поцелуями.
– Слава богу, вы живы, господин! А мы уже не чаяли вас видеть в здравии.
– Кто ты? – спросил Тристан удивленно.
– Я? – поразился человек. – Я Говернал, воспитатель ваш и оруженосец. Не может быть, чтобы вы не помнили меня!
Тристан нахмурил лоб.
– Я не знаю тебя, – объявил он решительно. – И никогда не знал.
– Я приехал за вами, – сказал Говернал удрученно. – Отшельник Огрин тоже здесь. – Он оглянулся, и Тристан разглядел в углу неподвижную фигуру какого-то старика, которого он видел впервые; фигура стояла на коленях и истово молилась. – Неужели… – Говернал осекся и замолчал.
– Я не помню никакого Огрина, – устало промолвил Тристан, закрывая глаза.
Эссилт ждала Говернала у дверей.
– Как он? – тревожно спросила она, хватая оруженосца за руку.
Говернал в смущении отвел глаза.