– Он ничего не помнит.
Эссилт отвернулась.
– Даже меня?
Говернал пристально посмотрел на нее. Но ему нечего было сказать ей.
– Но ведь заклятье может быть снято! – вскрикнула Эссилт в отчаянии.
Говернал понурил голову.
– Мы не знаем как. Ваш отец разрубил ведьму надвое, и заклятие с вас спало; но, видно, господин мой так и останется заколдованным.
– Неужели никто не сможет ему помочь? – в отчаянии спросила Эссилт.
Говернал только развел руками.
В течение этого и последующих дней у постели Тристана побывало множество народу. Приходил тот, кто называл себя Говерналом; другой, седобородый старик, который, впрочем, чаще молился, шепча непонятные слова своему богу, имени которого Тристан не знал; чаще всего являлись две женщины, одна постарше, другая помоложе и очень красивая, но их визиты утомляли Тристана. Молодая часто плакала, а когда он из вежливости спросил, чем вызваны ее слезы и не потеряла ли она кого-нибудь, разрыдалась и выбежала из комнаты. Однажды появился даже король с короной на голове; он благодарил Тристана, но за что – тот так и не понял. Все это было скучно, хлопотно и совершенно ни к чему. Король рассказывал о том, как его ранил чей-то пасынок, но ему удалось бежать и он, взяв подмогу у короля Артура, вернулся, чтобы… Дальше рассказ становился совсем уже путаным и невнятным: драконы, витязи, костры, принцессы, ведьмы, все мешалось, и Тристан, тихонько зевая, засыпал. Вдобавок его мучили сильные боли, и, когда ему сказали, что он был тяжело ранен, он не удивился; но где и как это произошло, он не мог вспомнить, как ни ломал голову.
Человек по имени Говернал сказал, что теперь, когда он поправился, они должны вернуться домой, к дяде Марку, который ждет их не дождется; Тристан решительно не помнил никого из своих родственников, но спорить было слишком утомительно, и он согласился. В назначенный день он простился с учтивым королем, баронами и всеми, кто вышел на берег провожать его. Молодая дама плакала, старая утешала ее.
– Не плачьте, госпожа; говорю вам, он еще вернется, уж я-то знаю.
Тристан пошел к лодке, которая должна была доставить его на борт корабля. Неожиданно он вернулся и остановился перед девушкой, которая как-то странно замерла, следя за ним.
– Я хотел вам сказать… – начал он неловко. – Вы такая красивая; не плачьте, слезы вам не к лицу.
Она словно окаменела; он подумал, все ли он сказал, что хотел. Подошедший Говернал почтительно ждал. Тристан помедлил, сказал зачем-то: «Да!» – и направился к лодке. Гребцы с трудом удерживали ее у берега: в этом месте прибой был нешуточным.