— Уверена, мне понравится лес, — заметила Домини. — Он будут напоминать мне… о доме.
— Не дай лесным нимфам завлечь тебя в чащу, kyria, — хитро улыбнулась Алексис. — Ты можешь заблудиться.
— Я с детства знаю эти леса, — отрывисто проговорил Поль. — Если Домини заблудится, я скоро найду ее и приведу домой.
— Как по-хозяйски, Поль. — Алексис призывно улыбнулась ему из-под ресниц. Потом перевела взгляд на Домини. — Интересно, приятно ли для англичанки быть замужем за властным греком или нет?
Домини, стоящая рядом с Полем, вся натянулась и с большим облегчением увидела, что внимание Алексис отвлечено прибытием хозяйки и пары слуг, несущих подносы с едой. Появилась запыхавшаяся Кара, более обычного похожая на эльфа в зеленом платье и с мандолиной, которую осторожно положила на скамейку под деревьями.
— Ты собираешься развлекать нас после еды? — протянула Алексис.
Кара бросила на невестку сердитый взгляд из-под темных цыганских ресниц и ответила:
— Домини хочет послушать греческие мелодии.
— Кто я в этом доме, чтобы иметь собственное мнение? — Алексис оглядела девушку. — Ты покрасила губы, Кара? Для Никоса? Ага, вот и он! Никки, твоя маленькая кузина принарядилась и покрасила губы в твою честь.
Никое, стройный и симпатичный грек, далеко не галантно дернул Кару за волосы, проходя мимо, и направился прямо к Полю, чтобы представиться его жене, как он сам выразился. Было совершенно очевидно, что застенчивость ему чужда. Само очарование, он напоминал молодого Адониса, и Домини сразу поняла, как гордилась им его мать. Маленькая Кара, как подозревала Домини, еще не совсем сознавая это, влюбилась в него, и страшно покраснела от насмешливых замечаний Алексис и потихоньку платком стерла губную помаду.
Никоса посадили за столом рядом с Домини, его дружелюбный разговор помог ей расслабиться и получить удовольствие от разнообразных греческих блюд: супа с привкусом яиц и лимона, кальмаров, приготовленных в вине и поданных с пикантным соусом, и салата в огромной миске из кедра. Никое, сын дома, имел честь перемешивать его за столом, с усмешливой улыбкой цитируя: «Транжира любит масло, скупец — уксус, мудрец — соль, а сумасшедший — все это перемешивать.»
Все рассмеялись, и Домини, поймав взгляд Поля, поняла, что Никое похож на него в юности, каким он остался на фотографии, изображавшей молоденького партизана. С тех пор в него вселился дьявол, и мальчик-идеалист превратился в мужчину, способного по-настоящему быть беспощадным. Подозревал ли об этом кто-нибудь из сидящих за столом? Или они знали и считали это качество естественным для взрослого грека?