— «Прошу курс для посадки на воду».
— «Курс ноль-один-ноль, — ответил голос Земли. — Повторяю: курс ноль-один-ноль».
И вдруг мы услышали снова голос Ленарда Гроу:
— «Земля, я на грани катастрофы… Похоже, окончательно сбился с курса… Не вижу ни одного острова… Повторяю, не вижу ни одного острова», — переводил Володя.
— «Ваши координаты? Хотя бы примерно…»
— «Определиться не могу. Я не знаю, где нахожусь. Сбился с курса, сбился с курса. Господи, со мной еще никогда не бывало ничего подобного… Все небо затянули сплошные тучи… В них зияют какие-то черные дыры!»
Женский голос вдруг неожиданно что-то быстро произнес по-испански и тут же по-английски.
— «Развернитесь в сторону запада», — перевел Володя и пояснил: — Это кубинская станция его пеленгует.
— «Я не знаю, где запад… Я не знаю…»
Долгая пауза, потом из динамика опять донесся заглушаемый свистом, прерывающийся голос Ленарда Гроу.
— «Все смешалось… Земля, я… Странно… Я не могу определить направление…»
— «Гроу, Гроу, отвечайте, отвечайте!»
— «У меня осталось мало горючего… Осталось мало горючего… Я отклонился от курса куда-то в сторону… Я не вижу ни одного…»
Молчание. Только свист и разряды.
Потом голос Земли:
— «Остер»! «Остер»! Гроу! Отвечайте! Говорите что-нибудь. Мы стараемся вас запеленговать. Говорите хоть что-нибудь».
— «Что?»
— «Пойте, черт возьми!»
Мне послышался вроде легкий смешок — и вдруг погибающий летчик начал читать монолог Гамлета!
— «Быть или не быть? — вот в чем вопрос…»
Но он тут же прервался и вскрикнул:
— «Море выглядит как-то необычно… Оно желтое или серое. Боже! Я, кажется, слепну! Нет, я вижу, вижу… О господи! Только не это! Нет! Нет!»
Молчание. Свист и разряды.
Напрасно взывает Земля:
— «Остер»! «Остер»! Мы вас запеленговали! Высылаем два самолета. Держитесь! Держитесь! Вы слышите нас? Отвечайте! Мы вас запеленговали».
Нет ответа. Молчание. Только бушует магнитная буря, грохочет в динамике, свистит по-разбойничьи.
Начальник рации выключает магнитофон и тихо произносит:
— Все.
Мы долго молчим.
— Какой-то у него тон странный, — говорю я. — Моментами вроде ликующий.
— Выпил для храбрости перед полетом. У них это принято, — хмуро отвечает Дюжиков. — Не все-таки какой крепкий мужик, — он восхищенно качает головой. — В таком положении Шекспира читать!
— Что же с ним произошло? Почему он стал слепнуть? Что он там увидел такое ужасное? — допытываюсь я.
Мне никто не отвечает. Сергей Сергеевич задумчиво просит:
— Василий Петрович, прокрутите, пожалуйста, еще раз последний кусок. С того места, где он говорит, будто море выглядит как-то странно.