– Мне тут хорошо видно все… – повторил он, – и я вижу, что Знахарь творит такой косяк, о котором вы даже и не подозреваете.
– Да что за косяк-то, – раздраженно спросил Дядя Паша, – что ты, в самом деле, кругами-то ходишь? Ты по делу говори!
– Я и говорю. Он объединяет беспредельщиков и втолковывает им, что время воров в законе кончилось и теперь будет новая жизнь. Прямо как Ленин какой-нибудь.
– Да ну? – Дядя Паша откинулся на спинку кресла.
– Вот тебе и «да ну»! Так все и есть. Понятия, говорит, это фуфло, это, мол, авторитеты выдумали, чтобы молодежь в узде держать, а сами, мол, делают что хотят, и никаких понятий не придерживаются. Как те же самые коммуняки красножопые. На съездах, мол, врут красиво, а на местах каждый гребет себе в рыло и в ус не дует.
– Так… – Дядя Паша помрачнел и взглянул на Затворова.
Тот ответил таким же мрачным взглядом и сокрушенно покачал головой:
– Да, Пал Иваныч, все так и есть. Я хоть и в кабинете сижу, но что у меня в хозяйстве творится – знаю. Не так, конечно, знаю, как уважаемый Саша, но кое-что и до меня доходит.
Дядя Паша перевел тяжелый взгляд на Сашу Сухумского и спросил:
– Ну и что еще там говорит наш дорогой Знахарь?
– А говорит он еще, что авторитеты просто так не сдадутся, и поэтому беспредельщики должны быть вместе, чтобы сильнее быть. Без борьбы, говорит, нет победы. Крови, говорит, много будет… Он много чего еще говорит, но главное – что воровским понятиям конец, и что авторитеты и воры в законе самые главные крысы и есть.
Насчет крыс Сухумский прибавил уже от себя. И насчет крови – тоже. Он очень хотел, чтобы Дядя Паша и Затворов не сомневались и поскорее уничтожили навязшего в зубах Знахаря.
А еще ему не давали покоя мысли о том, что Знахарь знает про его тридцать восемь пирожковых и при случае обнародует это. А тогда будет совсем нехорошо. По большому счету, все эти миллионы долларов вовсе не интересовали Сашу. Он остерегался даже приближаться к таким крупным деньгам, справедливо полагая, что это смертельно опасно, и так же справедливо предпочитая свою жирную синицу в руках далекому журавлю в небе.
– Значит мы – крысы… – подытожил Дядя Паша и заиграл желваками.
– Так и сказал, – с огорчением подтвердил Саша Сухумский и развел руками, – и вообще, если он приберет к рукам беспредельщиков, тогда я уж и не знаю, что в «Крестах» твориться будет…
– Так, – Дядя Паша выпрямился и посмотрел Саше в глаза, – сегодня же забираешь его к себе в камеру, и к завтрашнему вечеру вся информация о банках, счетах и деньгах должна быть у тебя. Делай что хочешь, хоть иголки ему под ногти засовывай, хоть кости все переломай, хоть шкуру с него с живого сними, но чтобы он все тебе рассказал. А ты, Тимофеич, сразу после этого организуй его безвременную кончину. И чтобы все было чисто и гладко. Я не желаю больше о нем слышать.