Конечно же, откупалась с самого начала и Женя. «Не посвящая ему всей себя, она в то же время баловала Женёчка косвенно, кутала и нежила руками Паши <>и еще как-нибудь, как бы от него откупаясь тратами на него и на привлеченных к нему людей».
БОРИС ПАСТЕРНАК. Письма к родителям и сестрам. Стр. 713.
Жененка Пастернак однажды отказался продвигать как «вундеркинда» – для освобождения от армии. Родительская стезя еще тем неблагородна, что родитель не может желать иметь великого ребенка. Кто хочет родить гения? Кто хочет родить сына – Осипа Мандельштама? Кто хочет быть матерью Марины Цветаевой? Слава Богу, родители не дожили ни до их конца, ни до того периода их жизни, когда гениальность была уже неминуема и неотвратима. Пресвятая Богородица родила Иисуса. Хорошо хоть сама она не молилась о таком даре судьбы. Евреи не заметили ее события. Они продолжают молиться, чтобы никому из них не остаться бездетным и чтобы когда-либо в их именно колене появился Мессия. Очень гигиенична в смысле профилактики родительских психозов и фрустраций религия, можно расслабиться, но существует еврейский же анекдот, записанный еще Голдой Мейер в ее записках: «И надо же именно нам исполнить вековые чаяния!»
Борис Пастернак простачком не был и теоретически о наследственном «генийстве» не мечтал, но не видеть ясно и подробно то, что родил, – тоже не мог. Лев Толстой сокрушался, что из милых, топочущих по комнатам мальчиков выросли бородатые мужики, играющие в вист за большими столами (хорошо хоть удались некоторые девочки – это только дочки могут так нерассуждающе преданно ходить: хоть за своим отцом, хоть за отцом своих детей). Монстр нравственного совершенства – это бы он считал «гением» – не родится, он становится от большой работы над собой, над тем, чтобы стать «вполне хорошим». Это не удалось Толстому даже на бумаге, Андрею Болконскому пришлось умереть в расцвете лет. Для Пастернака гении должны обладать не нравственными, а интеллектуальными и эмоциональными качествами, отличающими их по богатству и силе от других людей. Жененок гением не стал. Но был до упрека похож на папашу. Был похож внешне: «У него много общего с Борисом Леонидовичем – длинное, крепко слаженное лицо, внезапная широкая улыбка, высокая, сухая, сильная фигура. Волосы только светлые, мелко вьющиеся и кожа, как у рыжего, с веснушками».
МАСЛЕННИКОВА З.А. Борис Пастернак. Встречи. Стр. 203.
Мягкий знак везде ставил, укорачивая слова, старательно усложнял стиль писания, трепетно и преданно любил жену (вторую – но это не важно, главное, что по наследству передалась способность любить жену) – так явно, так нестыдливо, что вряд ли искренне, ну да никто и не обязан искренне любить жену, как, впрочем, и показывать, как сильно любишь, пусть неискренне. Такое сходство – бессмертие наоборот: вот, все похоже на тебя полностью, но ты в нем исчезаешь бесследно.