– Я же просила: удиви, а не напугай.
– Стало быть, напугать тебя мне все-таки удалось? – спрашиваю, нависая над ней всей своей трехметровой тушей. Из-за наполнивших рот клыков голос звучит приглушенно.
– Вот еще! Тоже мне, шепелявое чудовище! – говорит она и чмокает меня в мохнатую щеку.
Приходится оборачиваться обратно в прекрасного принца. То есть, не совсем прекрасного, конечно. В меру.
Хотя… что удерживает?
– Тебе кто больше нравится? Блондины?.. Брюнеты?.. – интересуюсь, трансформируясь соответствующим образом.
Но на рослого скандинава с почему-то совершенно белыми глазами она кривит нос, а на стройного мускулистого мавра никак не реагирует и только после седьмой трансформации снисходительно, с высоты своего роста роняет:
– В стремлении стать кем-то другим нет ничего удивительного. Хотя меня, например, вполне устраивает моя собственная внешность.
– Твоя шобштвенная? – переспрашивает потешный гномик с горным молотком за пазухой и полными пригоршнями алмазов.
Он шмыгает носом и становится… ею.
– Это я? Нашел чем удивить! Хотя знаешь… Повернись-ка. Так… Теперь пройдись… Интересно, где ты видел, чтобы я так ходила? – И вдруг: – Стоп! Стой где стоишь! Ну-ка, ну-ка… Это что у меня? Седой волос?!!
– Удивлена? – довольно спрашиваю. Выдерживаю ровно две секунды и признаюсь: – Успокойся, это мой.
– Ах ты…
– Только не вздумай испортить мне прическу, – предупреждаю. – Ты же сама просила: удиви…
– А, ладно! Будем считать, справился… А сейчас, пожалуйста, рассмеши меня!
январь 2002