Борька проснулся от холода. Светало. Звери мирно спали. Тело затекло. На щеке отпечатались следы травы. Грач искал что-то в сене. Борька приподнялся на руках и зашуршал сухой травой. Из-за соседнего стойла высунулась морда длинногривой белой лошади.
— Малахит! — обрадовался Борька, вставая во весь рост.
Лошадь замотала головой и зазвенела уздечкой.
— Узнал! Узнал! На, Малахит! На! — радостно зашептал Борька, поспешно вынимая из кармана сахар.
Лошадь захрустела сахаром.
Грач, громко хлопая крыльями, перелетел на ящик с овсом в дальнем углу конюшни и начал хозяйничать в нем.
Лошадь съела уже четыре куска, но не стучала копытом и ни разу не высунула язык.
— Покажи язык, Малахит! Покажи! — просил Борька, протягивая лошади ещё кусок.
И этот кусок лошадь съела просто так.
— Покажи язык! Так нечестно! — чуть не плакал Борька. — Ну, Малахит! Ну!
— Во-первых, это не Малахит, а Аметист, во-вторых, как ты сюда попал, Рыжик? — раздалось за Борькиной спиной.
Увидев дрессировщика в кожаных галифе, старой майке, с длинным хлыстом в руках, Борька испугался.
— Ты что, немой, а, Рыжик? Откуда ты взялся? Что молчишь? Значит, это ты разозлил ночью зверей, а не мышонок?
Пришлось рассказать все, без утайки. Дрессировщик долго смеялся, обнажая прокуренные, но крепкие зубы.
— Значит, в артисты решил? А что бы ты хотел в цирке делать?
— Смешить… — ответил Борька.
— В клоуны, значит?
— В клоуны…
— А что умеешь делать?
У Борьки был коронный номер, который у соседских мальчишек пользовался особым успехом. Когда Борька его показывал, все они надрывали животики. Он сказал:
— Корчить рожи могу. И ушами двигать.
— Ну, ну…
Борька вышел на середину конюшни, снял с лица прилипшие сухие травинки, тряхнул головой и, немного пошевелив ушами, скосил глаза к курносому, веснушчатому носу.
Дрессировщик даже не улыбнулся. Он с сожалением смотрел на Борьку.
— Ещё по-петушиному могу… — сказал Борька упавшим голосом.
Он чувствовал, что все рушится. Дрессировщик молча крутил в руках плетеную косичку из суровых ниток. Борька покраснел со стыда, но все же кукарекнул. Два раза.
— Спасибо, — сказал дрессировщик, — не подойдет, брат…
Борька и сам понимал, что провалился.
— Ну, до свиданья… — сказал он со вздохом.
— Будь здоров, Рыжик! Не унывай!
— Грач, ко мне! — позвал Борька.
Птица вылетела из ящика и уселась Борьке на плечо.
Не глядя на дрессировщика, он, понурившись, направился к воротам конюшни. — Стой, Рыжик!
Борька остановился.
— Что это за птица у тебя? Дрессированная?
— Не знаю… Может, и дрессированная…
Борька рассказал про то, как грач птенцом попал к ним в дом, как не любит грача мачеха, как Борька решил познакомить птицу с говорящими собачками. Дрессировщик слушал очень внимательно, теребя плетеную косичку.