Теперь же, натешившись суетой свиты, она возвращалась и вновь становилась заложницей придворного этикета. Однако именно в часы этих прогулок она вдруг открыла для себя, как хорошо помнят и любят в Кенте ее отца.
Здесь было немало крепостей и замков, где он останавливался в свою бытность вице-адмиралом Англии, когда его моряки захватывали вражеские суда и большая часть награбленного добра оседала в Кенте. Уорвик делал богатые подношения местным церквам и монастырям, устраивал великолепные празднества, возводил новые укрепления, строил школы и лечебницы.
В Кенте не забыли его благодеяний, и привязанность кентцев к Делателю Королей распространилась и на Анну Невиль. Ее радостно приветствовали в городках и крепостях графства, зачастую величая не принцессой Уэльской, а просто дочкой Уорвика. Их симпатии выражались отнюдь не в почтении и подобострастности, к которым она привыкла в Лондоне, а в простодушной фамильярности.
– Эй, Анна Невиль! – кричал ей хозяин корчмы у Дороги Паломников. – Зайди-ка, отведай, как умеет готовить моя хозяйка жареную форель! Твой батюшка ценил ее стряпню и нередко сиживал у меня перед камельком, беседуя с пилигримами, – ни дать ни взять рыцарь из тех, о которых писал старина Джеффри[35].
Или же в другой раз:
– Погляди-ка сюда, красавица Анна! – кричала румяная толстуха, направляющаяся с возком шерсти на рынок в город. – Видишь моего сынка Дика? Ему сейчас одиннадцать, и он парень хоть куда. А ведь зачала я его, когда твой батюшка – благослови его Господь – был наместником в славном Кенте, да и назвала я сынишку как полагается – Ричардом.
И она лукаво подмигивала принцессе, удивленно взиравшей на крепкого подростка с зелеными раскосыми глазами и ястребиным носом Уорвика.
А однажды при переправе через реку Стор краснолицый подвыпивший паромщик сказал ей:
– Клянусь галлоном доброго кентского эля, в этих краях ваш батюшка, леди Анна, мог бы хоть завтра быть признан королем. Да и в Англии, думаю, тоже, если бы Господь надоумил его вовремя это сделать. И не было бы тогда этой проклятущей свары, которой конца не видать.
Недалеко от местечка Селлинг принцессе показали ажурную часовенку святой Анны, которую Уорвик воздвиг в год ее рождения. Девушка долго молилась в ней перед раскрашенной и позолоченной статуей своей покровительницы, ибо, несмотря на умиротворение, витавшее в воздухе «сада Англии», с его прозрачными реками, зелеными фермами и старой римской дорогой, никогда не бывавшей пустынной из-за множества паломников, она чувствовала, как непрочно ее собственное положение и как опасность подстерегает ее отца. Безоблачное синее небо графства Кент казалось ей давящим, словно перед грозой – той грозой, что надвигалась с Севера.