Тирелл вновь опустил голову на руки. Так он сидел несколько минут в полной неподвижности. Королева смотрела на него. «Если я завладею его тайной, то смогу и влиять на него. И еще неизвестно, куда я направлю меч этого убийцы. По крайней мере, он ненавидит короля так же, как и я». Однако, вопреки расчетам, вопреки своей хитрости, она вдруг ощутила нежность и сострадание к этому человеку. Он производил впечатление сильного, но на самом деле был очень слаб и измучен. Признанный злодей, он оказался не чуждым доброты. И он спас ее, больше того – он любил ее. «Сердце этого человека полно тобой», – сказала старая Мэдж, и Анна знала, что так оно и есть.
Наверное, эти чувства отражались в ее глазах, когда Тирелл поглядел на королеву.
– Хорошо, ваше величество. Я откроюсь вам, хотя это и грозит мне тем, что я навсегда потеряю ваше расположение. Но вы моя королева и вы первый светлый ангел, которого я встретил на своем пути, и я не смею отказать.
Он глубоко втянул в себя воздух, словно перед прыжком в воду.
– Я не был рожден в благородной семье. Я не был и простолюдином. Я был младенцем, которого взял из сиротского приюта в свою семью норриджский палач.
Он заметил, как королева отшатнулась, но уже не останавливался.
– У моих приемных родителей не было детей, и они были добры ко мне. Даже когда у них наконец появился свой ребенок, они не оставляли меня, хотя теперь и речи быть не могло, чтобы старый норриджский палач оставил мне, а не своему законному отпрыску свое доходное место. Но однажды в наш дом вошел хромой и горбатый юноша в ослепительно богатой одежде. У него было какое-то дело к отцу, но уже то, что он не побоялся прийти в уединенное место, где стоял дом палача, наполнило меня благоговением перед ним. А потом я узнал, что он выкупил меня у моих приемных родителей. И хотя мне было горько оставлять этих людей, проклятых добрыми христианами, я был уверен, что юный принц Глостер взял меня исключительно для того, чтобы я стал при нем тем же, чем был мой приемный отец. Но представьте мое восхищение и благоговейный трепет, когда он вдруг заявил, что я ему понравился и он хочет сделать меня своим оруженосцем. В ту пору Ричард Йорк казался мне самим Господом Богом. Я был его собакой, готовой ради своего хозяина броситься в огонь и в воду. А потом… Бог свидетель, я не сразу понял, что Глостер приблизил меня к себе лишь для того, чтобы всегда иметь под рукой наемного убийцу. А ведь я уже носил шелковые одежды, меня научили владеть мечом, правильно держаться, изысканно говорить. Я узнал, что значит сознавать, что ты не животное, а подобие Божье, ощутить чувство собственного достоинства, а вслед за этим – и полное свое ничтожество. А ведь я был уже равным среди равных и даже носил у пояса перчатку девушки, которую хотел видеть своей дамой и которая была ко мне благосклонна. Но когда я получил приказ убить, – несмотря на все мое потрясение, я выполнил его. По приказу Глостера я столкнул в колодец одного придурковатого парнишку в замке Фоттерингейт. Я был приемышем палача, и меня готовили к этому ремеслу, к тому же я был влюблен в своего господина – и я выполнил это поручение. Всю ночь затем я простоял на коленях, исповедовался и раздал в качестве милостыни все свое жалованье оруженосца. Клянусь ранами Спасителя – я не хотел быть палачом! Но я им стал.