Мальчишка вылетел следом за ней, только дверь хлопнула. На Латгери он даже и не взглянул. Кто он такой, Латгери, или, как его Волки прозвали, — Беляй, чтобы лишний раз на него смотреть!
«Ну и не надо мне, чтобы на меня смотрели…»
Латгери и волчонок остались в клети один на один. И Мавутич понял, что судьба подкидывала ему спасительную возможность. Наверняка — последнюю. Не сумеешь воспользоваться — другого раза не будет…
Страшным усилием Латгери задушил нестерпимое желание приступить к делу немедленно.
Вместо этого он заставил себя очень тихо и спокойно опустить веки. Так, будто его, по обыкновению, сморила сонливость. Волчонок ничего не должен заметить и заподозрить раньше времени. Следовало должным образом подготовить удар. Чтобы нанести его неожиданно и в полную силу.
Второго раза не будет…
Лежа с закрытыми глазами, не ощущая ни рук, ни ног, одну лишь боль в сломанной шее, Латгери неспешно воображал себя здоровым. Да не просто здоровым, а исполненным веселой злой силы, рвущейся в бой. Дождавшись, чтобы боль в шее сменилась зудящей жаждой движения, мальчишка открыл глаза.
Не наяву — мысленно. То, что он делал, называлось Ледяным Зеркалом. Если удастся увидеть в нем своего двойника и напитать его силой, двойник сможет выполнить то, на что вещественное тело стало неспособным.
Латгери удалось.
Теперь надо было дать Отражению часть своей силы. Поделиться ложкой закваски, чтобы взошла и полезла через край пузырящаяся опара. Только надо суметь вовремя остановиться. Не слишком рано, не слишком поздно. Чтобы двойник оказался способен ударить. Но и у самого должны остаться силы, чтобы им управлять…
И Латгери принялся осторожно напитывать Отражение силой. Зеркало недаром звалось Ледяным: Мавутич сразу замерз, только холод шел не снаружи. Он зарождался в самых костях и распространялся по телу. И не только по телу. Застывала сама жизнь, внутреннее пламя слабело и было готово исчезнуть совсем. Лишь слабенькие язычки вырывались и гасли в такт ударам сердца. Да и те все редели… редели…
Пора было останавливаться. Умирать, без толку исчерпав свою плотскую жизнь, Латгери вовсе не собирался.
Он мысленно отступил от Ледяного Зеркала и потянул за собой Отражение. А потом взглядом послал его в угол клети, где лежал обеспокоенный, но еще ничего не понявший Летун.
Отражение вытянулось, утрачивая сходство с человеком и переплавляясь в призрачное копье, несущее холод и смерть. Вот оно взвилось, обожгло морозным свечением — и пригвоздило волчонка. Вошло в его тело, вспыхнуло ослепительной чернотой и исчезло.