Парень распоряжался толково, и после семьдесят седьмого рывка дерево подалось. Дрогнуло, еще больше сдвинулось в сторону болота. Иссохшие корни сползли с вековых мест, и Бусый увидел в камне следы. Такие бывают, когда плоть сдавливают впившиеся путы, а потом их срывает дружеская рука.
И опять Бусому показалось, будто в гранитной скале таилось что-то живое. Да не таилось — рвалось наружу, силилось превозмочь мертвые узы, которыми опутала его Осина. Бусый что было сил налег на веревку.
— Дерни! Дер-р-рни!.. И-и-и — дерни!!!
Дерево сдвинулось еще на вершок. Бусый рукавом утер с лица пот.
«Сюда и вправду бы взрослых. Достало бы одного Итерскела. Он бы одной рукой…»
— Дер-р-рни!
Еще на полпальца. На ноготок.
«А что, если старшие нас за Осину совсем даже не похвалят? Чего ради, скажут, вмешались, порушили вековой лад? При пращурах так стояло, и не нам все менять. Не буди лихо, пока оно тихо…»
— Дер-р-рни!..
Казалось, Волчатам оставалось одно решительное усилие, и придется оскакивать от рушащейся Осины. Мальчишки дружно налегли на веревки…
И ничего не произошло. Согласному усилию Волчат не хватило крохотной толики, может быть порожденной малодушным сомнением Бусого. Осина остановилась на самом краю Гром-Скалы. Уперлась — и дальше ни в какую. Мальчишки дергали и налегали на веревки, подсовывали палки под черные, извитые щупальца корней…
Больше ничего так и не получилось.
— А ну ее, — плюнул наконец Зорегляд. — Пошли, куда собирались. На обратном пути еще, может, попробуем.
Уходя по тропе, Бусый оглянулся, и сердце тоскливо заныло. Ему показалось, будто он изготовился бросить в беде родича, друга. Которого Осина, пусть и надломленная, опаленная, продолжала безжалостно душить. Каменное дерево держало в оковах кого-то, рвавшегося из камня к Свободе…
Внутреннее зрение рисовало Бусому то ли пса, то ли волка, то ли симурана… со спутанными крыльями…
Он даже встряхнулся, протер глаза и моргнул. Нет, конечно, приблазнилось. Не было вековой борьбы, не было Оков и Свободы.
Лишь выпирающий из земли гранитный утес и огромное мертвое дерево у него на краю…
К Бучилу Волчата вывели Ульгеша с Бусым уже после того, как изрядно набродились по мшарам[15], перед самым закатом. С ног до головы изгвазданные жирной болотной грязью, насквозь промокшие, но веселые и довольные.
С виду Бучило было просто еще одним окном торфяной черной воды среди сочной, неправдоподобно яркой травы. Скоро зеленый ковер украсит пушистый кукушкин лен и многоцветный яртышник Не знаючи болот, поди догадайся, что трава и манящие цветы скрывают западню. Здесь очень тонкий трясун