И сразу пожалел об этом.
Камень отбросил его взгляд, притворившись обычным красивеньким самоцветом.
Не раскрылся, не захотел показать Тропу.
Не признал в Мавуте хозяина.
Видно, не зря повисел на шее у строптивого венна… Не покорится, хоть на куски его раскалывай. В самом деле, что ли, расколотить?
Владыка не без натуги окоротил яростную досаду и убрал гордый камень обратно в кошель. Ничего. Он еще заставит его себе послужить. Не мытьем, так катаньем[33]. Тем более что мальчишка тоже теперь у него…
Все, хватит.
У Мавута было много других дел, все связанное с камнем следовало отодвинуть. Обычно он с легкостью управлял потоком своих раздумий, но в этот раз не заладилось. Мысли о непокорном обереге не желали уходить. И… переплелись почему-то с мыслями о Шульгаче. В этом следовало разобраться. Мавут прислушался к себе и ощутил подспудную тревогу, подобную далекой грозе. Между Шульгачом и камнем существовала неясная, но очень сильная связь.
Какая?
Он подумает об этом. И разгадает загадку. Обязательно.
Но не теперь, не наскоком. Мавут знал: не получится. Чем сильней напрягаешься, заставляя себя что-то вспомнить или понять, тем упорнее ускользает решение. Это как в правильном ударе копьем или мечом. Секрет не в натужном усилии, а в расслаблении и свободе.
Мавут вздохнул, отпуская разум и тело. Отгадка придет сама. Всплывет откуда-то из неведомых глубин. Потом. А сейчас — надо отвлечься и в самом деле про все забыть до поры. И про камень, и про Шульгача.
То есть самое время потешить себя, дать наконец выход злому нетерпению и клокочущей силе.
Мавут вскочил на ноги — упруго, легко. Небрежно взмахнул ладонью. Он знал, что призывный жест будет замечен. Мигом подбежали пятеро «сыновей», молча склонились, ожидая приказаний Владыки. Новички с копьями оставили соломенных кукол и с обожанием и любопытством уставились на названого отца. Это был непорядок, прекращать урок им никто не велел, но наказание можно немного отсрочить. Сейчас пусть посмотрят.
— Убейте меня, — сказал он «сыновьям». — Начали!
Пятеро уже не первый день знали «отца». Его приказы следовало исполнять сразу и не рассуждая. За леность, нерасторопность и колебания кара бывала только одна. Смерть.
Не успел Мавут договорить последнее слово, как в воздухе свистнул меч… И рассек пустоту. Как Владыка сумел исчезнуть из этого места и появиться в другом, заметить никто не успел.
За первым ударом последовали еще и еще. Стремительные клинки ткали сложный узор, в самом центре которого находился Мавут. Каждый удар был нешуточно смертоносен, но цели не достиг ни один. Узор время от времени нарушался — нападающие один за другим отлетали прочь. Тоже невредимые. Владыка пока был доволен учениками и никого не калечил.