, уже понимая, что рукодельничать ему не дадут. Минувшей зимой он все подсаживался к веннским старикам, занятым починкой сетей, и даже показал им несколько удобных узлов, потому что никто лучше сегванов не умеет управляться с веревками и шнурами. А вот теперь повадился плести лапти, только пока не все получалось. «Что ж, — улыбался он, — ведь я Ученик…»
Мальчишки подошли, и Астин потрепал их по вихрам.
— Что за дело у вас, ребятушки, что мне лыко портить мешаете?
— Дедушка Астин! — запрыгал Межамиров Щенок.
— Помнишь, мы листы твои по полу раз метали и ты их три вечера мыкал?
— Начал уже забывать, — улыбнулся Астин.
Сердиться на детей он не мог, хотя временами баловники и заслуживали.
— А давай мы их тебе по краю прочными бичевами[37] сошьем, — с взрослой основательностью подхватил Твердолюб.
— Чтобы раз и навсегда в том порядке остались, какой тебе нужен. Вот.
Сказав, он хмуро отвел глаза, почему-то заранее уверенный, что уж кому-кому, а ему жрец свои листы не доверит.
— Тверд на славу сделает! — затараторил меньшой.
— Он с деревом и берестой лучше всех все умеет! А я помогу!
Астин вздохнул.
— Ну, если ты поможешь…
Твердолюб метнул на него взгляд, изготовившись обидеться, иувидел, что глаза старца смеялись.
— Яне столь зорок, как когда-то, но я не слепой, — сказал ему Ученик.
— Видел, как ты прялочку ладил и дивные узоры по ней пускал… — Астин пытливо смотрел на Твердолюба. — Но ты ведь, помню, мою веру для своих Богов чуть не поношением числил…
Парень не отвел взгляда.
— Ты же, дедушка, сам сказывал, что на твоих листах и Прашур Пес, и Бог Грозы, и Отец Небо с Матерью Землей памятными закорючками обозначены. А то, что ты другой веры…
Он пожал плечами и замолчал, не зная, как продолжить.
— Солнце над нами одно, — тихо проговорил Астин.
— И Небо — одно. И единая Земля всем кормилица. И что за печаль Создавшим Нас от того, как по-разному мы Их называем?
Межамиров Щенок не особенно понял, что имел в виду жрец Близнецов, но на всякий случай сказал:
— Вот мы и решили, что перед нашей Правдой будет грех твои листы не похолить.
— Ребятушки милые… — Астин неведомо почему растрогался едва не до слез.
— Несите коробку, покажу край, где сшивать, крестик на нем поставлю… И мешок мой несите, я книгу вам дам для израза[38] чтоб рассмотрели, как ее скреплять надобно… Сможете?…
Да разве ж они взялись бы за такую работу, если б не верили, что со славой ее завершат!
Двухродные братья приступили к делу неспешно. С рассветом вышли на берег Светыни, поклонились Богу Солнца, возносившемуся в чистое бескрайнее небо, попросили о милости и вразумлении. Юный Бог весело улыбнулся мальчишкам, простершим к Нему руки с высокого речного обрыва. Благословил ласковыми лучами, пообещал теплый день и удачу в задуманном… Души согрелись, наполнились деятельным жаром, взор стал острее, а руки обрели твердость.