Наконец он встал со скамьи. Торжественно положил книгу на Божью Ладонь. Крепко, не по-стариковски, обнял обоих юных мастеров и долго не отпускал.
— Вы хоть понимаете, что создали? — тихо спросил он затем. — Ведь теперь это книга.
Настоящая. Веннская книга. Такая, каких досель не бывало…
Мальчишки смущенно переминались, не зная, что и ответить.
— Спасибо, дети, — прошептал Астин Дволфир. — Да согреет дыхание Богов сердца ваши и руки. Святы Близнецы, чтимые в трех мирах…
Межамиров Щенок ответил не задумываясь:
— И Отец Их, Предвечный и Нерожденный!
— …Нерожденный, — на последнем слове невпопад подхватил Твердолюб.
Когда с неба ринулась наземь Темная Звезда, в Журавлиные Мхи действительно угодил маленький отколовшийся камень. Но не застрял неведомо где, порождая недобрые чудеса.
Он ударил ни в чем не повинное болото и пробил в нем Бучило. Дыру сквозь миры.
Теперь Бусый знал это доподлинно.
Падая с мостков, он едва успел набрать в грудь воздуху, но пробивать лицом водяную поверхность ему не пришлось. Он сразу погрузился в густой, плотный, серый туман, не имевший никакого отношения к обычной мгле над болотами. Бусый открыл глаза, и ему показалось, будто он летел в облаках. Ощущение полета было таким явственным и воззвало к таким глубинным пластам его памяти, что руки по собственной воле метнулись вцепиться в густую, теплую, надежную шерсть симурана…
Но не было симурана, не было и уверенной наездницы-виллы, готовой поддержать беспомощного человеческого малыша. Бусый летел сам по себе, то проваливаясь в густое непроглядное молоко, то выныривая в разрывах.
Иногда туман распадался на отдельные облака, и в разрывах проглядывала земля.
…Говорят, если взять жителя матерого берега, никогда не видавшего кораблей, и впервые вывезти далеко в море, — сколько ему ни втолковывай, что на самом деле берег не утонул и корабль скоро причалит, бедняга может свихнуться.
А если вот так закинуть его в серые тучи и дать увидеть ниточки рек и горные хребты, похожие на морщеную кожу?…
При этом понять, где верх и низ и куда стремилась тяга земная, было решительно невозможно. Прогалины в облаках возникали непредсказуемо. То ли Бусого кувыркало в полете, то ли ходило ходуном, вращалось, выворачивалось наизнанку спятившее мироздание.
А лики земли, представавшие его взгляду, еще и не повторялись.
Хвойный лес с высокими решетчатыми башнями, соединенными паутиной сверкающих нитей.
Нестерпимо синий океан и белые горы, плывущие из-за горизонта.
Сплошной вихрь жидкого огня, от золотого расплава до остывающего багрянца, и дымные тени пожирающих друг друга чудовищ.