Мимо меня по коридору прошел человек. Его изрядно качало, будто он шел не по полу, а по палубе попавшего в шторм корабля. Иначе говоря, парень был изрядно пьян. Он едва не налетел на Бледного, когда тот с метательной звездой в руке выскочил в коридор.
— Идиот! — рявкнул Бледный с презрительной гримасой, отталкивая от себя человека. Человек рухнул на пол:
— С-спаси-бо.
— Вот видишь, Ролио, никто нас не подслушивал, — сказал Бледному напарник по игре в кости.
— Я-я не подсс-лушивал, да. Чес-с слово! Я заа-блу-дилсся!
— Заткнись!
Бледный бешеным взором оглядел коридор, вертя в руках звездочку, а затем нехотя убрал оружие за пояс:
— Пошли, Клоп. А ты иди спать!
— С-спасибо.
Бледный зло хлопнул дверью, оставив пьяницу на ковре. А нервишки-то у Ролио пошаливают — вот что значит невыполненный Заказ!
Я выскользнул из своего укрытия, пьяный пытался подняться с пола, и до меня ему не было никакого дела. Думаю, затей я вокруг него шаманскую пляску с песнями под бой бубна, он бы и то не понял, что здесь происходит.
Коридор кончился, я вышел на памятный мне балкон над залом приемов. Сейчас, без музыки, снующих слуг и разодетых в шелка дворян, зал казался пустым и холодным. Даже стражников у выхода нет. Ни свеч, ни факелов, ни фонарей. Тьма и спокойствие, лишь квадраты света от окон на полу. В высокие аркообразные окна заглядывал выбравшийся из-за облаков месяц.
Ковер кончился, пол на балконе и в коридоре был мраморным. К счастью, это обычный темно-красный с прожилками мрамор, а не исилийская[26] мраморная плитка.
Вновь я ощутил щекотку в животе и призывы ключа.
В коридоре с портретами горели редкие фонари, и тени разгулялись по стенам, играя друг с другом в пятнашки. Странно… Граф не любит света? Предки Балистана Паргаида смотрели на меня с портретов, и в их глазах я что-то не замечал дружелюбной насмешки. Как бы это странно ни звучало, но люди, изображенные на картинах, смотрели на чужака грозными взглядами.
На миг меня пронзил суеверный страх — я слышал сказку Фора, которую он рассказал мне еще в далеком детстве. Сказку о том, как люди с картин ожили и убили вора. Чушь! Суеверная чушь, и ничего больше. Я бросил быстрый взгляд на Суовика Паргаида и отвернулся. Сагот! Кем бы ни был художник, написавший портрет, этот сукин сын был явно талантлив! Не удивлюсь, что Суовик сейчас вывалится из картины прямо на пол.
— Я здесь! Я тут! Узы зовут! — пел мне ключ.
Перед дверью спальни графа караула не было. Еще одна странность. Обычно высокородные любят ставить перед спальней парочку охранников, чтобы они защищали их неспокойные сны. Спрашивается, для кого я приготовил сонное заклятие?