Да, врачам придется нелегко. Гордей настолько утвердился, уверился в своей безумной идее…
— И кто же этот загадочный сисадмин? Бог, дьявол?
— Не знаю. Пока не знаю, — вздохнул Толик, и это было очень плохим признаком. Я понял: он настолько уверен в реальности своего бреда, что даже не стремится заполнить все лакуны, все вопиющие дыры в логике своих рассуждений.
— Но скоро узнаю и это, — добавил Гордей. — Ладно, не будем терять время. Ты книжку принес?
Только теперь я вспомнил про апельсины и книгу.
— Мне вообще-то запрещают читать. Ты подвинься так, чтобы эта мымра меня не видела, — попросил Гордей, взглядом показывая на врачиху.
Я скосил глаза. Врачиха вязала, спрятав клубки в ящик стола и время от времени поглядывая на дверь, из-за которой, возможно, мог появиться главврач. На больных — а в комнате было их уже с полдюжины, не меньше — она не обращала ни малейшего внимания.
«Мертвая зона», — вспомнил я Гордеевское и поежился. А что, если он хоть в чем-то прав? Не забыть бы спросить, откуда он знает про книгу.
Я чуточку переместил корпус, достал книгу и передал ее, вместе с апельсинами, Гордею. Апельсины он положил на колени, а книгу начал быстро, но бесшумно листать.
А может быть, я сам давал ему эту книгу лет десять назад, да забыл об этом? Он явно ищет какую-то определенную страницу, конкретный абзац. Сейчас прочитает его и вернет мне книгу. Наверное, он хочет выяснить, какой именно отдел мозга обеспечивает телепатическую связь между биокомпьютерами, догадался я. Или другое: какие разделы работают «на дядю».
— Спасибо, возьми — вернул мне Гордей книгу.
— Ну как, нашел, что искал? — спросил я.
— Пока нет. Но я все внимательно прочитал и запомнил. Ночью подумаю над прочитанным и что-нибудь соображу.
— Ты что, раньше… не читал эту книгу? — не понял я.
— Нет. Мне нужна была любая книга, описывающая мозг. Я ведь не медик, о многом только догадывался. Теперь я кое-что знаю.
— Ты хочешь сказать, что прочел и запомнил эту толстую книгу за пять-семь минут? — все еще не понимал я.
— Ну да. Я не сказал тебе самого главного: я научился отсоединяться от сети и использовать свой мозг исключительно для собственных нужд. Но пока боюсь отключаться более чем на пятнадцать минут. Думаю, здесь тоже может быть ловушка. Ладно, ты иди, мне нужно подумать. Пока!
Он быстро поднялся и, помахивая сеточкой с апельсинами, вышел из комнаты. Я, слегка обидевшись, вышел через другую дверь.
Ах, если бы эта наша с ним встреча стала последней! Тогда я еще мог вернуться, мог позабыть если не все, то хотя бы часть из сказанного Гордеем. Пожалуй, это было последней точкой возврата — есть у летчиков такой термин. Но я не вернулся, а теперь уже поздно…