— Вот, например, могу клепать.
— Это бросьте! — Алексей усмехнулся. — Я вправду спрашиваю.
— А я вправду и говорю. — Она подняла молоток с подмостей, осмотрела его: система знакомая. — Боитесь — что-нибудь испорчу?
— Руки себе испортите. А больше — что же?
— Ну, тогда пусть разогревают!
Зина не сомневалась в своем умении клепать. Она смело нажала курок, но, когда молоток затрепетал, забился в ее руках, как большая тяжелая рыбина, — растерялась. Конец стержня заклепки пополз куда-то в сторону; будто масло, он размазывался по листу, и вместо аккуратной замыкающей головки получилась отвратительная лепешка.
— Что такое, в чем дело? — Зина поспешно выключила воздух и, перепуганная, взволнованная, оглянулась на Алексея. — Я не виновата, виноват ваш молоток… Фу, ерунда какая!
— При чем тут молоток? — начал было Алексей, но понял, что и в самом деле не девушка, пожалуй, повинна в неудаче, а именно молоток, а еще точнее — он сам, Алексей. — Верно, — сказал он и протянул руку, чтобы дернуть себя за галстук; галстука не было. — Верно. Не предупредил. Молоток у меня переустроенный. Кое-что я тут изменил в конструкции.
— Вы мне не говорите «кое-что»! — запальчиво перебила Зина, раздосадованная неудачей. — Говорите определенно — что!
Она снова нажала на курок — и вторая заклепка пошла в брак. За второй — третья.
— Не беда, — утешал Алексей, — срубим.
Четвертую, пятую, десятую он расклепал сам в своем стремительном темпе.
Зина не отходила от него ни на шаг. Самолюбие ее было сильно уязвлено.
Так их, почти прижавшихся плечом к плечу, и застал Илья Матвеевич.
— С рабочим классом знакомитесь? — сказал он, когда Алексей выключил воздух. — Правильно, товарищ инженер, с этого и начинать надо.
При слове «инженер» Алексей удивленно и, как Зине показалось, неприязненно взглянул на нее. Глаза у него были хмурые. Зина почувствовала себя виноватой перед ним. Ее шутку по поводу специальности он расценил, наверно, как обман, как средство втереться к нему в доверие. Она не терпела недомолвок и недоумений, поэтому тут же попыталась объяснить Алексею, как и для чего возник этот, пустяковый в сущности, обман, но Алексей, постучав в стальной лист, уже подал знак бригаде, и слов стало не слышно за трескотней молотка.
Илья Матвеевич повел Зину в конторку, знакомиться с Александром Александровичем, о котором он сказал: «Знаменитый мастер!»
На пирсе Зина удержала его за рукав.
— Илья Матвеевич, я, кажется, обидела вашего бригадира. Вы не заметили?
— Какого бригадира?
— Ну вот, с которым мы сейчас клепали.
— Это же Алешка! Мой сын! С чего ему обижаться? Молод — зелен.